Но мне был знаком и другой Карр, расчетливый, жесткий, самоуверенный, способный преодолеть все на пути. Спина, с детских лет приученная к гордому развороту плеч, не знающего тяжелой работы человека, выдавала парня с головой. А еще одежда — очень простая, но из недоступного бедноте дорогого полотна.
Ройна прямо заявляла, что Карр из знатной семьи, но скрывает данный факт. Мы все пытались понять зачем, но достойных аргументов не нашли. Я сама просто не хотела чувствовать себя неуютно среди обычных людей, у которых отцы не правят княжествами. Но что нужно было Карру?
Порой он что‑то говорил о своей родне, живущей где‑то на востоке. Слабо веря его словам, я все же расспросила кое — кого из родственников в Адиррене и Вустоке, но мое описание внешности парня не дало ответов. В конце концов, для себя я решила, что он или незаконный сын какого‑то знатного отца, подкрепляющего недостаток любви и внимания немалыми деньгами. Или сын кого‑то из преподавателей. Только так я могла объяснить, почему Карру всегда прощались долгие отлучки из Академии, после которых он на отлично сдавал пропущенные практики.
— Отлично получилось с дымом! — крикнула я, не надеясь быть услышанной.
* * *
Следующие несколько дней мы ехали почти молча, лишь изредка обмениваясь ненужными фразами. Остановки на ночлег в придорожных гостиницах и менее уютных тавернах так же не изобиловали дружелюбием. До самой Тиссы наша маленькая компашка напоминала странную процессию — выдерживая расстояние в десяток метров, мы, тем не менее, не разъезжались слишком далеко, зная, что нам в любом случае дальше придется как‑то уживаться рядом. Меня такая ситуация полностью устраивала. Карр помалкивал и не выводил из себя нравоучениями и заумными рассуждениями на магические темы.
Сам парень время от времени посматривал на меня с нескрываемым раздражением, граничащим с тоской. Карр явно не привык к такому времяпрепровождению, когда каждый был предоставлен сам себе. Несколько его попыток завязать беседу я проигнорировала, сделав вид, что не вижу его маневров.
«Нормально, до Мукоша потерпит. Ничего с ним не станет, — уверяла я себя с мало скрываемым удовольствием. — А там уж мне от его общества не отвертеться!»
После долгих монотонных часов в седле, когда я даже начинала дремать под цокот лошадиных копыт, хотелось лишь одного: спать, спать и еще раз спать. Поесть удобно было и в седле, отвлекаясь от неизменного однообразия холмистой местности северных княжеств. На тракте даже другие путники встречались не часто, а уж купцов с караванами обозов мы и вовсе не видели.