— Ты знал, что они сказали мне, что ты умер? – спросила Эви.
— Да. Когда я попал в программу по защите свидетелей, весь мир должен был думать, что я умер. Я полагал, что тебе будет лучше без меня. Ты бы выросла в нормальной семье, которая бы тебя любила, у тебя бы была счастливая жизнь. – Он взял ее руку в свою. – Так ведь? Ты была счастлива?
Неуверенность промелькнула у нее на лице, ее глаза потемнели от желания шокировать его тем, в каком аду он ее оставил. Она позволила ему держать ее за руку, ответив, — Я счастлива. У меня есть хорошие друзья и мужчина, который любит меня.
— Твои новые родители хорошо с тобой обращались?
Тут она решила не говорить ему правду. – У меня не было родителей. Я переезжала из приюта в приют до 10 лет. Затем меня поселили в групповой дом, где я жила до совершеннолетия.
— Черт. Эверли, мне очень жаль. Знаю, этого недостаточно, но…
— Деньги, — прервала его Эви. – Как ты их получил? Я живу на кровавые деньги?
— Нет. Я же говорил тебе, что никогда никого не убивал. Слушай. – Он вздохнул и положил свою руку обратно на кровать. – Не все из них получены честным путем. Я много лет играл в рулетку и занимался другими низкопробными делами. Полицейские позволили оставить их мне, так как большую их часть нельзя было проследить. Я сказал им перевести их тебе на твое восемнадцатилетие. – Он слегка улыбнулся ей. – Из того, что я слышал, ты делаешь много хорошего с их помощью.
— Все равно это неправильно, — проворчала Эви.
— Гарантирую, что ты с ними сделала больше добра, чем смогла бы полиция.
Кивая, Эви тихо спросила, — Ты женился снова? Завел еще детей? У меня есть братья или сестры?
— Нет. Никто никогда не мог конкурировать с твоей мамой в моем сердце, — ответил он, и монитор рядом с его кроватью запищал. Его лицо побледнело.
В палату вбежала медсестра и ввела ему что-то в капельницу. – Извините, что прерываю ваш визит, но ему нужно отдохнуть, — сообщила она.
Быстрее, чем я мог бы предположить, он схватил Эви за руку. – Ты сможешь меня простить? За смерть твоей мамы, за то, что бросил тебя? – Отчаяние в его глазах вызвало слезы на глазах Эви.
— Да, я прощаю тебя. Я понимаю. – Она осторожно обняла его и пообещала навестить еще.
Домой мы ехали в молчании. Меня разрывало на части при виде, Эви борющейся со своими эмоциями, старающейся убедить себя, что ей все равно. Мне хотелось сделать для нее что-нибудь, чтобы ей стало легче. Я в восторге от этой женщины. После всего, через что она из-за него прошла, она не смогла ранить его правдой о жестоком с ней обращении в детстве.