Золотая пряжа (Функе) - страница 8
Джон выдавил из себя улыбку.
– Я буду прислушиваться, месье Лелу, и дам вам знать, как только что-нибудь разузнаю. Обещаю.
Черные глаза жука заблестели от любопытства. Арсен Лелу не купился на историю о блуждающих огнях. Джон Брюнель что-то скрывал. В свою очередь, Джон не сомневался, что стоявший перед ним человек являет собой хранилище самых разнообразных тайн и при случае продаст их с наибольшей выгодой для себя.
Однако и Джон знал цену своим секретам.
Он поднялся со скамьи. Нелишне будет напомнить самовлюбленному карлику, что за фигура перед ним.
– Позвольте и мне спросить вас, месье Лелу, проявляет ли ваш царственный ученик интерес к новой магии?
Джекоб часами мог слушать отцовские лекции о функциях переключателей или особенностях того или иного вида батарей, а сейчас все силы положил на возвращение в этот мир старой магии. Или это вызов отцу, пусть даже неосознанный? В конце концов, Джон никогда не делал секрета из того, что его занимают исключительно рукотворные чудеса.
– О да, разумеется, – услышал он голос Лелу. – Кронпринц большой поборник прогресса.
Арсен Лелу сделал честные глаза, но дрогнувший голос подтвердил то, что говорили о Луи при альбийском дворе: ничто, кроме игральных костей и девушек, не в состоянии удерживать внимание будущего лотарингского короля больше пары минут.
Правда, в последнее время, если верить шпионам, в принце развилась страсть к разным видам оружия. Порочная, принимая во внимание его садистские склонности, но, безусловно, отвечающая планам Альбиона укрепить мощь обеих армий.
Ты еще учишь их строить ракеты и танки, Джон…
И неправда, что у Бесшабашного нет совести. У всех она есть. Просто ее нелегко расслышать среди множества голосов, кричащих наперебой: тщеславия, жажды славы, успеха, наконец… мести. За четыре украденных у него года. Разумеется, гоилы, надо отдать им должное, обращаются со своими узниками не в пример мягче, чем альбийцы, не говоря уже о Горбуне с его методами. Однако Бесшабашный жаждал мести, это было сильнее его.
По ту сторону зеркала
Дом, где вырос Джекоб, вздымался в небо выше замковых башен, которых Лиска так боялась в детстве.
Да и сам Джекоб стал здесь другим. Лиса не могла сказать, каким именно, но чувствовала эту разницу так же отчетливо, как между звериной шкурой и человечьей кожей. Последние недели помогли ей понять в нем то, что оставалось для нее загадкой все долгие годы их дружбы.
Устремленные вверх гранитные фасады походили на каменные громады гоильских городов. Притом что этот мир, со всеми нагромождениями стекла и стали, окутанными облаками ядовитых газов и непрекращающимся автомобильным шумом, Лиска воспринимала как подобие колдовского плаща, с которым она и Джекоб на всякий случай никогда не расставались. Дома, улицы… всего по эту сторону зеркала было с избытком.