Тут я его и нахожу; слушаю, смотрю, как он, вращая мутными глазами, бормочет что-то заплетающимся языком: Адольф Бетке, опытнейший, лучший солдат, вернейший друг, который стольким помог, а кой-кого и спас. Когда вспыхивали световые ракеты и нервы лопались от враждебного натиска и смерти, он был мне поддержкой и утешением, матерью и братом; мы спали бок о бок в отсыревших подземных туннелях; он укрывал меня, когда я бывал болен; он умел все, всегда знал, что делать; а теперь висит тут на проволочном заграждении, раздирая себе руки и лицо, и глаза у него совсем помутнели.
– Знаешь, Эрнст, – говорит он с безнадежностью в голосе, – останься мы там, мы бы хоть были вместе.
Я молчу, только смотрю на свой рукав, где так и не отстиралось несколько красноватых пятнышек крови – крови Вайля, которого застрелили по приказу Хееля. Вот до чего мы дожили. Опять война. А братства нет и в помине.
Свадьбу Тьяден гуляет с лошадиной бойней в полном составе. Работка оказалась настоящей золотой жилой, в равной степени усилилась привязанность Тьядена к зайке Марии.
Утром молодожены отправляются на церемонию бракосочетания в черной лакированной коляске, обитой белым шелком и запряженной, разумеется, четырьмя лошадьми, как и полагается заведению, живущему коняшками. Шаферами Вилли и Козоле. Вилли по этому торжественному случаю приобрел пару белых перчаток из чистого хлопка. Это было непросто. Сначала Карлу пришлось доставать шесть купонов на транспорт, а потом два дня длились поиски, поскольку ни в одном магазине не имелось в запасе нужного Вилли размера. Но все это окупилось. Белые, как известка, мешки, которые он в конечном счете нашел, потрясающе смотрятся со свежеокрашенным фраком. На Тьядене настоящий фрак, зайка Мария в свадебном платье с фатой и в миртовом венце.
Перед отъездом в отдел регистрации происходит недоразумение. Подошедший Козоле видит Тьядена во фраке и складывается пополам от смеха. Придя в себя, он смотрит на блестящие оттопыренные уши Тьядена над высоким воротником, и все начинается заново. Ничего не помогает, а ведь если его скрутит в церкви, он сорвет всю церемонию – и в последний момент в качестве шафера подключаюсь я.
Бойня празднично украшена. Вход убран цветами и молодыми березками, и даже в убойном цехе висит гирлянда из еловых ветвей, к которой Вилли под громкие аплодисменты прикрепляет транспарант «Добро пожаловать».
На столе, ясное дело, ни грамма конины, в мисках дымится лучшая свинина, а по центру огромное блюдо с нарезанной запеченной телятиной.
После телятины Тьяден снимает фрак и отстегивает воротник. Это позволяет Козоле утолить голод, поскольку до сих пор он не мог смотреть в сторону жениха, не подвергаясь риску снова пасть жертвой асфиксии. Мы следуем примеру Тьядена, и становится уютно.