– Почему?
– Потому что эта девушка – единственное, что у него было.
– У него есть мать, – вставляет прокурор.
– На матери он не может жениться.
– А почему непременно жениться? – спрашивает председатель. – Он ведь так молод.
– Для фронта он был не так уж и молод. А жениться хотел, потому что после войны не мог найти себя, боялся себя и своих воспоминаний, искал опору. Вот чем была для него девушка.
Председатель обращается к Альберту:
– Обвиняемый, может быть, вы все-таки ответите? Свидетель говорит правду?
Мы с Вилли смотрим на Альберта во все глаза. Он с минуту колеблется и затем через силу отвечает:
– Да.
– Может, вы теперь скажете нам, для чего у вас был при себе револьвер?
Альберт молчит.
– Он у него всегда с собой, – говорю я.
– Всегда? – переспрашивает председатель.
– Разумеется. Как носовой платок и часы.
Председатель с изумлением смотрит на меня.
– Но револьвер – это не носовой платок.
– Верно, носовой платок не так нужен. Иногда он его и забывал.
– А револьвер?..
– Несколько раз этот револьвер спас ему жизнь. И вот уже три года он всегда носит его с собой. Фронтовая привычка.
– Но ведь сейчас он ему не нужен. У нас мир.
Я пожимаю плечами:
– Мы как-то не заметили.
Председатель снова обращается к Альберту.
– Обвиняемый, может быть, вы желаете наконец облегчить свою совесть? Вы раскаиваетесь в содеянном?
– Нет, – глухо говорит Альберт.
Воцаряется тишина. Присяжные настораживаются. Прокурор пригибается к столу. Вилли делает такое лицо, как будто сейчас набросится на Альберта. Я смотрю на него в отчаянии.
– Но вы убили человека, – многозначительно говорит председатель.
– И не одного, – отвечает Альберт.
Прокурор вскакивает. Присяжный, что сидит у двери, перестает грызть ноготь.
– Что вы сделали? – переспрашивает потрясенный председатель.
– На войне, – быстро вставляю я.
– Но это совсем другое, – разочарованно тянет прокурор.
Тут Альберт поднимает голову:
– Почему совсем другое?
Прокурор встает.
– Вы хотите сравнить битву за отечество с вашим преступлением?
– Нет, – отвечает Альберт. – Люди, которых я убивал тогда, ничего мне не сделали.
– Неслыханно, – в ужасе говорит прокурор и обращается к председателю. – Я вынужден просить…
Но председатель реагирует не столь бурно.
– До чего бы мы дошли, если бы все солдаты думали, как вы! – говорит он.
– Это верно, – вставляю я. – Но мы не несем за это ответственности. Если бы его, – я показываю на Альберта, – не научили стрелять в людей, он бы сейчас такого не сделал.
Прокурор багровеет.
– Но это в самом деле недопустимо, чтобы свидетели, когда их не спрашивают…