Чем больше она танцевала, тем легче ей становилось. Словно танец помогал избавиться от всех мешающих чувств, возвращал ее к самой себе. Музыка вливала в кровь все новые порции адреналина. Со всех сторон раздавались подбадривающие возгласы, но она не понимала, к кому они относятся. И внутренний взор ее, и слух, и тело обращены были только к музыкантам. Только их она слушала и подчинялась только тому, что они внушали ей: ты молода, у тебя все впереди, каждый момент жизни неповторим и прекрасен, каким бы трудным он ни был, ощути его и скажи...
Тамтам на секунду замолк, звонкие барабанчики, перекликнувшись, затихли следом за ним.
— Отлично! — услышала она голос Матиаса.
Он захлопал, стоявшая рядом с ним Моника поддержала его. Светлана перевела дыхание и засмеялась:
— Идемте! — окликнула она их.
Моника посмотрела на Матиаса, что-то негромко сказала ему, они тоже засмеялись и вступили в круг. Снова заговорил басовитый тамтам. Теперь в его интонациях появилось что-то новое. И жизнерадостные барабанчики тоже подстроились под него. Вслушиваясь в необычные звуки, Светлана не сразу догадалась, в чем дело.
Только когда рядом с ней выросла высокая мужская фигура, она поняла, какие новые нотки появились в них...
Макс скинул смокинг и остался в белой рубашке. Алое платье мелькало рядом, как огонь костра. Его языки были рваными, дергаными, словно кто-то пытался раздуть уже угасший костер и истощенное пламя искало для себя пищу и... нигде не находило.
Глуховатый от страсти тамтам звучал тягуче. «Вот так, вот так», — повторял он.
Несмотря на то что Максим выдавал себя за плохого танцора, двигался он с такой же легкостью, как и местные молодые люди, ничуть не уступая им. Краем глаза Светлана видела, как смотрят друг на друга Моника и Матиас. Почему ей казалось, что они пожилые люди? Глаза их блестели так молодо! В них было столько тепла, нежности и... желания, скрыть которое они не могли, музыка, ритм вынуждали всех обнажать свои чувства.
И снова Светлана ощутила исходивший от Максима жар. То, что она с трудом угадывала в глазах других людей, в его читалось с такой откровенностью. Это было желание. И в эту минуту Светлана поняла, что все ее перепады настроения, тревоги, томления вызваны одним: она влюбилась в этого человека. Глупо и без всякой надежды на взаимность. Она не заметила, как ее затянуло опасное течение. Но какие бы трудности ни сулил ей этот мощный поток — в нем было то, что завораживало. Это была стихия. И как всякая стихия, она заставляла отдаваться ей целиком. Без остатка. Надо было просто понять и... принять это. И когда Светлана посмотрела правде в глаза, она сказала самой себе: как бы ни был труден такой путь — это дар судьбы...