– Что больше вселенной? – спросила она.
– Подпространство и Подвременье, – быстро ответил Герцог. – Ибо оба они вмещают вселенную, а кроме того, и все, что ею не является. Но я думаю, ты хочешь ответа менее точного, зато более поэтичного. Изволь – это разум, ибо он может объять всю вселенную и вдобавок нарисовать себе вещи, которых не было и нет.
Королева молчала.
– Ответ правильный? – заволновался Герцог. – Или неправильный?
На мгновение он пожалел о змеином шепоте главного советника, о сгущенной мудрости веков, струящейся в мозг через невральную розетку, – или хотя бы о стрекоте жука-секретаря.
– Второй вопрос, – сказала меж тем Королева. – Что могущественнее Короля?
– Герцог, конечно! – тут же нашелся он. – Ибо все Короли, Первосвященники, Канцлеры, Императрицы и им подобные служат единственно моей воле и произволению. Но я снова подозреваю, что тебе нужен ответ менее трезвый, зато более цветистый. И снова это разум – он могущественнее Короля. И даже Герцога. Потому что хотя и нет никого в мире превыше меня, однако же есть в нем такие, кто способен представить мир, где нечто меня превышает, а его, в свою очередь, – другое нечто, и так далее. Нет! Погоди! У меня есть ответ! Он из Великого Древа: Кетер, Венец, сам принцип монархии, могущественнее любого Короля[26].
Королева поглядела на него янтарными очами и молвила:
– Последний вопрос для тебя: что нельзя взять назад?
– Мое слово, – немедленно сказал Герцог. – Хотя, если хорошенько подумать, бывает иногда так, что дашь слово, а потом обстоятельства изменятся – да что там! – сами миры изменятся каким-нибудь неблагоприятным или неожиданным образом. Время от времени, если уж на то пошло, приходится менять свое слово в соответствии с ситуацией. Я бы еще Смерть упомянул, но тут, по правде говоря, если уж мне придет нужда в ком-то, от кого я успел избавиться, я просто велю его перевоплотить…
По лицу Королевы скользнула тень нетерпения.
– Поцелуй! – воскликнул Герцог.
Королева кивнула.
– Ты не так уж безнадежен, – сказала она. – Ты полагаешь, что ты – моя единственная надежда, но на самом деле это я – твоя. Все твои ответы неверны. Но последний оказался не таким неправильным, как остальные.
Герцог представил, каково это – лишиться головы ради этой женщины, и неожиданно счел перспективу не столь уж ужасной.
Ветер пронесся сквозь сад мертвых цветов. Будто надушенный призрак, подумал Герцог.
– Хочешь узнать ответ? – спросила она.
– Ответы, – поправил он. – Конечно.
– Есть только один ответ, – возразила она. – И это сердце. Сердце больше вселенной, ибо в нем найдется сострадание для всего и вся, а вселенная не знает жалости. Сердце могущественнее Короля, ибо сердце может знать Короля таким, каков он есть, и все же любить его. И, наконец, когда ты отдашь свое сердце, его уже не взять назад.