Офицеры «пятерки» – одновременно контрразведчики и специалисты «паблик рилейшнз», причем «пиара» белого и черного. Их объединял не только КГБ, самая некоррумпированная организация в СССР, но еще теснее – корпоративная мораль Пятого управления, мораль профессионалов политической безопасности, взращенных Бобковым.
Что значил профессионализм на их языке?
Однажды молодой генерал на одном дыхании, с блеском в глазах, выдал спич:
– Профессионалы те, кто в проблеме с ходу. Знают, кого, что, где, как найти. Кто-то влетел в конфликт. С законом. Оказался в нашем поле. Смотрим базу данных, другую. Вот человек, его встречи, его круг. На пересечении информации – новые связи, новые контакты. И все как на ладони. И выход на объект со стороны новых связей. Разрабатываем старые – ищем новые. На столкновении информации, на соединении персонажей! Дело оперативной проверки, дело оперативной разработки – язык профессионала! На этом языке национализм, терроризм, антигосударственная деятельность светятся до молекулы.
Умудренный Бобков усмехнулся бы от столь лихого объяснения. Ведь сам – оперативник от бога. Когда в Москве в январе 1977 года грохнули подряд три взрыва – один в метро, другие неподалеку от площади Дзержинского, – и погибли люди, он вместе с начальником Управления контрразведки генералом Г. Григоренко возглавил оперативную группу, искавшую преступников. Мозг контрразведчика – что математическая система. Анализ на пересечении информации и установка для оперативных работников – искать здесь, здесь и здесь, но особенно среди армянских националистов. Группа работала полтора года, а ориентир был дан на второй день после случившегося. И оказался верен. Некто Затикян, активист так называемой армянской национальной объединенной партии, в свое время разгромленной КГБ, и был главным организатором этого террористического акта.
В то время в Пятом управлении работали достойные профессионалы сыскного дела. Вспоминают генерала П., который начинал оперуполномоченным в Западной Украине, тогда нашпигованной бандеровским подпольем. Он появлялся в банде, играя глухонемого. Его проверяли, неожиданно, из-за спины, стреляя над ухом. Ни один мускул не дрогнул, ни одна мышца не выдала. Он становился своим, и банда уверенно шла навстречу своей гибели.
Стараниями Бобкова такие люди оказывались в Пятом управлении. Отбор был персональный и для заслуженных «оперов», и для юных выпускников престижных университетов. Бобков говорил с каждым, узнавал направленность определял способности и перспективу. Пытался понять, станет ли сидящий перед ним человек кандидатом в «джентльмены» или в бюрократы? И это помимо того, что кандидат был просвечен вдоль и поперек кадровой службой. Трудно, очень трудно отпускал людей из Управления. Ушедших никогда не брал обратно.