И все для того, чтобы подсвечивать диалоговый контур различными цветами – степень достоверности информации, уровень важности ее для собеседника, отношение к говорящему и к поступившим вводным…
А ведь есть еще и множество текущих процессов, бегущих в параллельных потоках, скидывающих отчеты и требующих реакции оператора. Есть контрмеры для диалога – отключение лицевых мимических мышц, сглаживание эмоциональной окраски.
Короче, современный мир – та еще информационная клоака…
От размышления меня отвлекла Лина. Девушка довольно жмурила красивые глазки, чуть подсвеченные изнутри активным ночным визором.
– Две медальки как с куста! «Давид и Голиаф» – за победу на «кошмарике» и «Сержант Сэйлор» – за самопожертвование, позволившее группе выполнить поставленную задачу! А у тебя?
Я проверил вкладку личного дела.
– «Сунь-цзы» – то же самое, что и твой «Голиаф», только для командира подразделения, плюс отрядный «Знак отличия» – за самую результативную стрельбу.
Лина поощрительно улыбнулась и осторожно провела ладонью по моей щеке. Ага, типа грязь стерла… Только я же чувствую все ее эмоции! Ураган на коротком поводке! Блин, где у нас отдельный кабинет?!
– Ты ж мой командир… – поощрительно и с ноткой гордости шепнула девушка.
Затем стрельнула глазами в сторону – поднимая волну, к нам спешил озабоченный Муром – и резко сменила амплуа. Надув губки, она капризно пожаловалась:
– У меня уже двести сорок капральских очков! Когда уже следующее звание дадут?
Я крепко пожал протянутую Муромцем руку, согласно кивнул – да, мы молодцы, и ответил:
– Еще двести десять поинтов до мастер-капрала. И не смотрите на меня так. Нет, не получил я нового звания! Точнее, получил, но тут же потерял. Командир в ответе за свое подразделение – вам вершки, а мне корешки… И не всегда это будет морковка…
Глава тяжей понимающе кивнул – ему также прилетело за потери среди пехоты. Затем, поморщившись и потерев огромное бордовое пятно на груди – стигмат от убившей его очереди из ИМПа, здоровяк поинтересовался:
– Паша, пора захватывать новое помещение. В этом уже дышать нечем, задымление, выгорание кислорода, а мох мы извели крепко. Расход О-два выше скорости восстановления.
Вот теперь и я обратил внимание, с какой нагрузкой работают мои легкие. Словно кузнечные мехи в авральном режиме, прогоняя через себя максимальную кубатуру бедного на живительный кислород воздуха.
Имплант обещает коллапс сознания через три с четвертью часа. Нужно спешить! Остальные продержатся гораздо меньше.
Лина недоуменно наморщила лоб:
– Но ведь ворота шлюза вскрыты! Почему нет притока свежего кислорода?! Это что, дурацкие игровые условности?