Гречанинов пожурил ее за это:
— Как можно, Катенька! Вдруг это не мы? Такая неосторожность.
Катя недавно плакала, но в общем выглядела прилично: умытая, причесанная, подкрашенная и в вельветовых брючках в обтяжку.
— А можно целый день даже не позвонить, и я, как дура, взаперти с ума схожу?!
— Цыц! — сказал я. — Иди на кухню, приготовь поесть. Мужики голодные.
— Мне наплевать! — буркнула красавица и с гордо поднятой головой удалилась.
— Действительно, — смущенно заметил Гречанинов, — все-таки черствые мы с тобой люди.
…На рассвете, проснувшись, я не сразу сообразил, где нахожусь. Катя посапывала рядом. Мы были укрыты одним тонким одеяльцем. Четвертачок сидел в бетонированной клетке. Я загрустил, вспомнив о нем. Ну почему, зачем, по какому праву он ворвался в мою жизнь, и как раз в тот момент, когда я встретил Катю? Зловещее, удручающее совпадение. В сущности, отрицающее возможность хотя бы временного покоя, к которому так стремилась душа. Во времена оны я мечтал быть знаменитым и богатым, но быстро осознал тщетность, суетность подобных устремлений, хотя и сегодня не вижу в них ничего зазорного. Постепенно желания сузились до самого простого — работать, любить кого-нибудь, создать семью, построить дом, — но и эти маленькие насущные радости бытия оказались утопией. Почему? Как восклицали миллионы раз до меня: за что нам такая доля?
Но я не роптал: милое, наивное, взбалмошное существо, желанная женщина приткнулась под бочок, сопела в две дырочки, беззаботно уповая на то, что именно рядом со мной она в безопасности, а это само по себе дорогого стоит. Возможно, это стоит всего остального, что с таким обманным радушием в юности предлагает жизнь.
— Эй, — позвал я, — ты слышишь?
— Да, — пролепетала сквозь сон.
Через минуту молчания:
— Ну чего, Саш?
— Ничего, спи. Это я просто так.
Она поняла и поцеловала меня в плечо. Нам хорошо было спать вдвоем.
Но за завтраком — яичница с ветчиной, сыр, оладьи с клубничным вареньем — она разбушевалась:
— Не останусь, не останусь, не останусь! Поеду с вами, поеду с вами, поеду с вами!
— Заткнись, — сказал я. — Ты не на дискотеке.
Гречанинов был с ней необычайно мягок:
— Катенька, я вам обещаю… Потерпите еще денек.
Уже слезы в три ручья катились по ее лицу.