Закрыв сетку расписания, он несколько секунд задумчиво рассматривал свой терминал. На поверхности сейчас была вторая половина долгого пятнадцатичасового дня.
— Простите, — сказал он пленнице, — мне нужно поговорить.
Хэвлок повернул рычажок контроля приватности, и сетчатая решетка камеры превратилась в матовую панель. Хэвлок запросил соединения с Мартри. Лицо шефа появилось на экране через несколько секунд. Тот загорел на солнце, и крошечная родинка на лбу смотрелась как индийский знак касты. Мартри кивнул Хэвлоку:
— Чем могу помочь?
— Хотел уточнить насчет пленницы, — сказал Хэвлок. — Сверить стратегии.
— А, ты уже видел истерику пилота?
— Знаете, босс, вы вот говорили раньше, что у них большие пушки и если им захочется в нас выпалить, они могут. Это все еще актуально.
На заднем плане хлопнула дверь, Мартри поднял голову, кивнул и снова обратился к Хэвлоку.
— Сейчас не настолько, как раньше. Пока их человек у нас на корабле, они стрелять не станут.
— Не станут?
— С меньшей вероятностью, — поправился Мартри.
— А что будем делать, если РЧЭ прикажет ее освободить? — спросил Хэвлок. — Может, стоит отпустить ее заранее? Продемонстрировать добрую волю?
— Стадию доброй воли мы вроде как миновали.
— Я не уверен, что мы вправе ее задерживать, а если…
— Ты у нее в карцере?
Хэвлок моргнул.
— Простите?
— Ты у нее в карцере?
— Нет, сэр.
— Вот именно. Это она — у тебя. У тебя есть камера, есть пистолет, значит, ты и шериф, — сказал Мартри. — Если головная контора не одобрит наших действий, подадим апелляцию. Не поможет апелляция, пошлем кого-нибудь для личной встречи. К тому времени все настолько переменится, что про это дело можно будет забыть. И главная контора все понимает, Хэвлок. У нас здесь руки развязаны.
— А, хорошо. Я просто хотел уточнить.
— Мои двери всегда открыты. — Тон Мартри подразумевал, что впредь не стоит беспокоить его всякими глупостями. Связь прервалась, но Хэвлок, прежде чем вернуть на экран сетку, еще несколько секунд разглядывал свой монитор. Потом деактивировал защиту приватности. Наоми плавала в клетке, толкаясь от стены к стене, словно заскучавший ребенок.
— Защита приватности у вас барахлит, — сказала она.
— Правда?
— Правда.
— Значит, вы слышали?
— «Руки развязаны», — повторила она.
— Простите. Я думал, это было только между мной и им.
— Понятно, но мне было слышно. Скажите честно, вы слышите, как я тут писаю?
— Только когда вакуумный слив включается. — Хэвлок почувствовал, что краснеет, и устыдился своего смущения. — Он довольно громко работает.
— Старые корабли, — кивнула Наоми.