— Вы нашли моего сына. Там… тогда… Вы нашли Катоа, — сказал Бася.
Холден понял его не сразу.
— Мальчуган на Ганимеде! Вы — друг Пракса.
Бася кивнул, слишком поспешно, как испуганная птица, дернув головой.
— Мы улетели. Мы с женой и двумя оставшимися детьми. Появился шанс попасть на «Барбапикколу», а Катоа я считал погибшим. Он болел, понимаете?
— То же самое, что с дочкой Пракса? Отсутствие иммунитета?
— Да. Только, когда мы улетали, он был еще жив. Он был еще жив, когда вы нашли его в лаборатории. Я бросил сына.
— Не исключено, — сказал Холден. — Никто не может знать.
— Я знаю. Знаю. Но я привез семью сюда. В безопасное место.
Холден кивнул. Он не сказал: «Этот чужой мир, полный неизвестных опасностей, помимо того, что он вам не принадлежит, ты считаешь безопасным?» Это ничего бы не исправило.
— Никто не заставит нас отсюда уйти, — закончил мужчина.
— Ну…
— Никто не заставит, — повторил Бася. — Запомните это.
Холден снова кивнул, и Бася, постояв еще немного, развернулся, пошел прочь.
«Если он не член сопротивления, то, по крайней мере, знает их, — подумал Холден. — Надо за ним присмотреть».
Ручной терминал пискнул, запрашивая связь.
— Джим? — в голосе Наоми сквозила нервозность.
— Слушаю.
— Там у вас что-то произошло. Массивный всплеск энергии в вашем районе и… э…
— Э?..
— Движение.
Новая Терра понемногу становилась знакомой. Единственный большой континент планеты и длинная цепочка островов каждые девяносто восемь минут прокручивались под «Израэлем». С каждым оборотом картинка немного менялась из-за орбитального периода и вращения планеты. Хэвлок дал основным приметам имена — не имевшие ничего общего с официальными названиями. Самый просторный остров на юге стал Большим Манхэттеном, потому что очертаниями напоминал остров в Северной Америке. Острова Собачьей Головы, разбросанные посреди огромного океана, если прищуриться, складывались в морду колли. То, что он про себя называл Червивым Полем, было в действительности речной сетью на главном материке — каждая из рек превосходила в длину Нил и Амазонку. На севере лежал Город Полумесяца — большая сетка чужих руин, немного похожая на месяц с детской картинки. А на плоской бежевой равнине, для Хэвлока — Плато, чернела первым мазком картины точка Первой Посадки. Крошечное пятнышко, но, когда корабль проходил над ним ночью, оно светилось единственным на все полушарие огоньком. Там, внизу, ждали открытия и полезные ископаемые — больше, чем было и будет на Земле. Нелепая мысль: драться за одну крошечную точку посреди пустыни. Но драка казалась неизбежной.