- Как же я вас ненавижу, подонки! - успел прохрипеть Лисовский, прежде, чем умер.
Его кровь растекалась огромной густой лужей. Hарод проходил посмотреть и с ужасом отходил. Жители Инты испытывали страх, даже, перед мертвым Лисовским. Его ведомство погубило стольких людей, что все боялись, даже, одного упоминания его имени. Толпа быстро рассасывалась. Зеваки узнавали в чем дело и быстро покидали площадь. Штурмовать кафедральную мечеть экуменистов больше ни кто не собирался. Радости не было, а лишь одно брезгливое пакостное чувство, которое появляется когда смотришь на мерзкое, раздавленное каблуком ядовитое насекомое, еще недавно, отравлявшее жизнь всем окружающим.
- 30
В кабинете-часовне под куполом кафедральной мечети сидел угрюмый кардинал Вицлипуцли. Из мечети только что уехала комиссия вождей повстанцев и катакомбных сектантов. Мятежные еретики ограбили храм, забрали часть культовых ценностей и передали их священнослужителям других религиозных общин. Они мотивировали свои действия необходимостью обеспечить равные права всех конфессий при похоронах погибших во время бунта мятежников. Hо разве экуменизм не обеспечивает эти права? Разве он не является универсальной религией учитывающей все особенности всех вероисповеданий? Как посмели они осквернять храм?
Кардинал был возмущен и не желал отдавать бесценные реликвии веры, но его не стали спрашивать и он не пытался оказывать сопротивление. Он помнил тот ужас который охватил его и его верных слуг, когда толпа разъяренных сектантов и фанатиков осадила храм и стреляла в него из ружей. Hо, что может сделать чисто символическая стража из махатм против лучевых карабинов этих бандитов? Кардиналу нечего было противопоставить грубой силе мятежных еретиков.
Черная машина подъехала к кафедральной мечети Гранвиля и об этом доложили кардиналу. Водитель вышел из кабины на улицу и открыл дверцу просторного салона, склонив при этом колени в ритуальном поклоне. Кардинал Вицлипуцли XII небрежно сунул руку для поцелуя под самый нос шоферу и, услышав в ответ нарочито громкий причмок, вошел в салон, где лениво плюхнулся в мягкое сиденье кардинальского трона. Водитель закрыл за ним бронированную дверь, взревели компрессоры и ходовые двигатели. Машина двинулась поднимая в воздух мусор и пыль. За ней тронулась колонна автобусов на воздушной подушке, набитых бритоголовыми монахами, лохматыми раввинами, сексопильными весталками и суровыми гуру. Угрюмый муэдзин ехал в отдельной машине, набитой остатками культовых принадлежностей, замыкавшей колонну. Колонна направилась к окраине Гранвиля.