– Все в порядке, – сказал Майлз, когда мы подъехали к дому на внедорожнике, – можешь поглазеть. Большинство людей так и делают.
– Он впечатляет.
– Он является определением роскоши и богатства.
Я мельком взглянула на него, слегка позабавленная тем, что он так охарактеризовал дом своего детства. Он сидел глубоко в кресле машины, скрестив на груди руки, и выглядел словно ребенок, у которого вот-вот начнется истерика или вспышка раздражения. Мне хотелось протянуть руку и как-то его успокоить, но я не знала как. Я не понимала его нежелания увидеться с родителями, но полагаю, я не часто понимаю такого рода вещи, ведь у меня не было в этом личного опыта.
– Их не будет дома, когда мы прибудем, – сказал он. – Они, скорей всего, будут на каком-нибудь вечере. Наверное, до утра мы их не увидим.
– Твоих родителей?
– Да.
– Они же знают, что мы приезжаем, верно?
– Конечно.
– Тогда почему их там не будет?
– У них насыщенная общественная жизнь, Райли. И они не позволили бы чему-то такому обычному, как мой приезд, изменить их расписание.
В его голосе не было злости или обиды. Лишь констатация факта, которая разбила мне сердце. То обстоятельство, что он был прав в своих предположениях, только ухудшило ситуацию. Мы вошли в дом, и единственным человеком, который поприветствовал нас, был пожилой дворецкий. Он вежливо, но отрывисто сказал, какую комнату нам выделили на время нашего пребывания, и с поклоном покинул нас.
Теперь я знала, откуда взялись некоторые манеры Майлза.
– Пошли, – произнес Майлз, направляясь вверх по парадной лестнице, которая разделяла потрясающий широкий холл. Он был даже больше, чем моя спальня в доме тетушек. И весь в мраморе – стены, пол и потолок – с впечатляющей картиной, место которой явно в музее. Пока мы поднимались по лестнице, я продолжала крутить головой и даже повернулась на лестничной площадке, чтобы оглядеть все еще раз. С этой возвышенности вид был еще более поразительным.
Майлз схватил меня за руку и потянул за собой в длинный, широкий коридор, сворачивающий в другой, который вел в третий. Уверена, что я бы потерялась тут, если бы мне пришлось добираться до комнаты самой, но Майлз, похоже, точно знал куда идти. На следующем повороте он остановился перед двойными дверьми, ведшими в комнату, которая была… зеленой: драпировка в комнате, ковер, небольшой диванчик и кресло, примостившееся в углу, одеяло на кровати – зеленый цвет был повсюду. Даже полотенца в ванной, которые я заметила через еще одни двойные двери, тоже были зелеными. И не просто один оттенок зеленого, их было десятки: ярко-зеленый с желтоватым отливом, изумрудно-зеленый, бледно-зеленый, зеленый, как цвет трилистника и плюща – это угнетало.