— Нет. Не понимаю. Ты уже месяц живешь монахом. Я думал, что уж скорее энтропия даст задний ход.
— Мне надо кое-что обдумать, Томас. Бросим тему?
— Если хочешь. Мы направляемся на Звездный Рубеж.
Словно в подтверждение завыла сирена перехода в гипер.
— Я слышал, они в конце концов сдались.
— Теперь все, что от нас требуется, — это внушить должное уважение Граберу.
— Старик найдет способ.
— Он всегда находит, правда?
— Томми, как ты думаешь, каковы наши шансы?
— Что?
— Наши шансы пережить эту заварушку с тварями из центра.
— Мы этого не узнаем, Маус. Тянуться будет долго. В этой войне будут сражаться правнуки наших правнуков. И это прискорбно.
— Прискорбно? Почему?
— Мы можем погибнуть как раса. Я не хочу сказать, что нас уничтожат, я говорю о том, что мы перестанем быть тем, что мы есть сейчас. Я много об этом думал. Ты знаешь, к чему я пришел.
— Ты слишком много думаешь, — улыбнулся Маус.
— Видишь ли, человечество — раса безумцев. Ни один из нас не похож на другого. А когда мы собираемся в толпы, ни одна толпа не похожа на другую. Мы все время несемся в миллиардах направлений. Каждый живет на свой лад. Каждая культура — тоже. И это наш способ выживания. Культуры почти по Дарвину. Одни вымирают, другие рождаются. Одни расцветают, другие приходят в упадок, но суть в том, что их всегда много разных. Когда погибает одна, ее место занимает другая.
— Что-то я тебя не понимаю, — сказал Маус, в его голосе слышалась заинтересованность. — Какое отношение это имеет к чему бы то ни было?
— Смотри, это центральная раса… Чтобы драться с ней, нам придется собраться вместе. Поколение за поколением. Как в муравейнике. Мы превратимся в расу воинов. Мы будем нацелены только на борьбу. С самого рождения дети будут попадать в систему, делающую из них солдат. Уцелевшие пойдут наверх и состарятся в этой упряжи. У них тоже будут дети, которые пойдут по их стопам. Через несколько поколений все забудут, что есть какой-то другой способ существования. А потом мы в каком-то смысле превратимся в подобие тех, с кем деремся. Наше разнообразие исчезнет. И мы окажемся в тупике. Потому что любая культура в конце концов — тупик. Понимаешь, что я имею в виду? Что сделает милитаризованное общество после уничтожения последнего врага? Обратит оружие против себя.
Маус бросил на него косой взгляд.
— О странных вещах ты волнуешься, друг мой.
— Я считаю, что это разумная тревога. Я считаю, что мы должны не терять перспективы и попытаться сохранить наше разнообразие.
— Ну так напиши докладную с предложением начать исследования.