Шалость (Ренье) - страница 7

Да, не ему принадлежит честь сообщить офицеру звание путешественниц, которых так кстати освободили драгуны. Он, Аркенен, гордится только тем, что первый заставил заговорить порох. Разве не вызвали выстрелы его пистолетов мушкетного огня разбойников, а этот шум не был ли, в свою очередь, сигналом для драгун, предупредившим их о засаде, где они неминуемо рисковали очутиться? Поздравляя их с таким Счастливым исходом, Аркенен поздравляет и самого себя, не столько потому, что он избавился от опасности, сколько потому, что ее избежали находящиеся в карете дамы.

Бог знает, чему должны были бы они подчиниться в этой грязной компании, какие вынести досадные оскорбления! Мало ли ходит рассказов о рискованных приключениях на большой дороге! Гоготта Бишлон еще могла бы извлечь из подобной встречи некоторую пользу, не будучи больше девственницей (в чем нет сомнения), но мадемуазель де Фреваль рисковала очутиться в более затруднительном положении, и это досадное событие могло иметь для нее весьма вредные последствия. Что бы сказали ему, Аркенену, маркиза де Морамбер и барон де Вердло, если бы на дороге произошло несчастье с юной девушкой, порученной его заботам? А он сам, с каким бы лицом доставил он в замок пустую карету — ведь бывает иногда, что господа разбойники не только лишают девушек невинности, но и уводят их с собой в свои пещеры и вертепы в качестве пленниц, чтобы пользоваться ими в свое удовольствие и заставлять их служить своим прихотям. В самом деле, не имела разве девица де Фреваль в своей юной свежести чего-то такого, что может ввести в соблазн несчастных? Чего только не были способны внушить прелести ее нежного тела и тонкие черты ее очаровательного личика.

С этим, по всей вероятности, был согласен и офицер. Слушая г-на Аркенена, он в то же самое время рассматривал внутренность кареты. Луна находилась тогда в наиболее выгодной точке своего ночного пути, и то, что было видно в ее сиянии, казалось самым приятным зрелищем на свете. Девица де Фреваль, казалось, не обнаруживала ни малейшего смущения по поводу опасных обстоятельств, в которых она только что побывала. Она казалась погруженной в глубокую, сосредоточенную задумчивость, и можно было бы сказать, что сознание ее находится за тысячу лье от всего окружающего. Рассеянность девицы де Фреваль позволяла офицеру рассматривать ее с почтительным удивлением. Черт возьми, будь он разбойником, он не пренебрег бы такой юношески свежей добычей! Но он дворянин, и у него нет ничего общего с рыцарями больших дорог. Он офицер армии короля Людовика XV, лейтенант одного из его полков. Он знает искусство быть любезным с девицами и умеет уважать тех из них, которые достойны уважения. А девица де Фреваль, несомненно, принадлежит к их числу. Недаром заинтересовали его имена маркизы де Морамбер и барона де Вердло. Взвесив все это, офицер обратился к ней с такими словами: