Сиреневый огонек пробежался по углям, словно подтверждая правильность выбора. Дымов не видел картинки и не стал оглядываться, но волна осязаемой злобы покатилась на него с двух сторон: и со стены, где висела картинка, и из зеркала. И если раньше присутствие хаски только раздражало и мешало, то теперь стало по-настоящему жутко.
Это ночь… И ветка по крыше стучит… Дымов решил, что не боится собак, тем более нарисованных. И для того чтобы сорвать картинку со стены, не нужна даже твердая решимость – довольно преодолеть лень и нежелание отойти от теплой печки. Он поднялся, потянувшись – чтобы избавиться от ощущения полуяви-полусна, – шагнул к стене и легко поддел картинку пальцем. Так, чтобы он не приближался к зубам, иначе…
Нарисованные собаки не кусаются. Дымов усмехнулся, сдернул картинку со стены вместе со скотчем и вернулся к печке. И не о чем было думать, незачем рассуждать – это ночь, она искажает реальность, и бухающее в висках сердце не умеет говорить: «Не надо, не делай этого, будет только хуже». Дымов помедлил и сначала присел на табурет – словно эти секунды могли что-то изменить, – а уже потом небрежно кинул распечатку в огонь.
Хаски улыбалась. Из топки веяло холодком – расчетливая ярость всегда холодна, и ее улыбка не сулит ничего хорошего. Дымов ощутил, как кровь отливает от лица, как головная боль сменяется головокружением, немеют руки. Синий с зеленым огонек охватил плотную фотобумагу, изображение темнело, и хаски не исчезала, не сгорала, а пряталась в темноте.
Дымов поворошил угли, картинка рассыпалась в прах – и тогда вдруг стало жарко, так жарко, что на лбу выступил пот.
– Если бы эта картинка была хоть сколько-нибудь опасна, он бы ее так просто не сжег, – поморщился тот, кто назвал себя психиатром.
Человек в свитере растянул губы в улыбке:
– А ты допускаешь, что картинка может быть опасной?
– Мозг человека не так хорошо изучен, как хотелось бы. Но в рамках современных научных знаний – нет, не допускаю.
Оба помолчали, и человек в свитере снова заговорил первым:
– Объективности ради замечу, что картинка его раздражала.
– Эта мерзость и меня раздражает. К тому же парень– чистоплюй. Из тех, знаешь, кого возмущают расстегнутые пуговицы и неровно растущие кусты. Ты видел, он подметал щепочки перед печкой? Он и сейчас подметет и оставшиеся дровишки приберет.
– К чему это ты?
Психиатр пожал плечами:
– Картинка висела криво, скотч на стенке – это неэстетично. Он мог сжечь ее из-за этого – как мусор.
Человек в свитере усмехнулся и подмигнул собеседнику:
– Посмотрим дальше, может, у него сейчас припадок начнется. Пил же он таблетки…