Тотчас же я узнал, что греческая Троя, сдуру мной упомянутая, не имеет отношения к дорогому для всех румын имени завоевателя Дакии римского императора Марка Ульпия Нервы Траяна — в честь которого, собственно, родители ребенка и назвали. «Меня тоже назвали в честь одного там царя, — соврал я, — хотя, может, не такого воинственного, как этот ваш Нерва…» Не объяснять же гостю, что я получил имя в честь дедушки по материнской линии, заслуженного пчеловода Дениса Евстигнеевича Хворостухина?
Больше подходящих тем для разговора не было. Вообще никаких. Я отчаялся уже до того, что готов был обсуждать с гостем мировой финансовый кризис, но президент Хлебореску меня выручил. С его лица стерлось выражение протокольного дружелюбия, а на его месте возникла вдруг самая широкая из всех возможных улыбок.
— Дорогой господин Кораблев! — сказал Хлебореску. — А что, если нам отбросить, наконец, дипломатию и перейти к сути? Я и так преклоняюсь перед вашей выдержкой. Вам ведь не терпится узнать: каким чертом занесло в Москву хитрого старого румына?
И улыбка, и очевидное кокетство гостя меня насторожили.
— Ну, в известном смысле… — протянул я, а сам внутренне подобрался, готовый дать отпор любым проискам. — Безусловно, есть определенный интерес… Ладно, давайте начистоту: вы приехали за кредитами? К сожалению, состояние нашего бюджета…
— Да Господь с вами, Денис Анатольевич! — Хлебореску очень эмоционально всплеснул руками (ну точно, педик!). — Деньги? Что вы, нет! Я бы не осмелился тревожить великого восточного соседа из-за такой мелочи. У меня есть к вам куда более масштабное и взаимовыгодное предложение. Но для этого потребуется небольшой экскурс в нашу недавнюю историю… Надеюсь, вы позволите?
— Без проблем, — не без удивления согласился я. Что, кроме денег, он мог у нас просить? И что, кроме очень хороших процентов, нам предложить? Может быть, конечно, он нацелился всей Румынией попроситься в состав России. Но даже при таком невероятном раскладе потерь окажется больше, чем выгоды. Нам для полного счастья только еще румын кормить не хватало!
— В декабре 1989 года, — начал неторопливо мой собеседник, — в городе Тырговиште по приговору Временного военного трибунала был расстрелян Генеральный секретарь Румынской коммунистической партии, председатель Госсовета и президент Социалистической Республики Румыния Николае Чаушеску. Так вышло, что я был одним из пяти военных, кому поручили привести приговор в исполнение… Вы, возможно, слышали об этом эпизоде моей биографии?
Я кивнул, по-прежнему недоумевая, куда он клонит.