Да-да, вы не смущайтесь, я легко догадался о вашем перманентном запое, я же вам рассказывал о нашей природной интуиции… Хотя, признаться, нынешнее ваше состояние мне нравится даже больше, чем прежнее. Оно более… как это правильно по-русски? договороспособное. Потому что, когда вы примете мое предложение, сразу почувствуете разницу.
— Разницу? Почувствую разницу? — Меня уже хватало лишь на слабое эхо чужих слов. Чувствовал я себя до того скверно, что впору было заняться членовредительством: неопознанным колким мусором в кармане разбередить ранку на пальце и оттянуть боль от лба, затылка, темени. — Это еще по-че-му?
— Потому что мы не испытываем нужды в спиртном и у нас никогда не бывает похмелья, — гордо объявил Хлебореску. — Вообразите: голова сразу пройдет, вам сейчас же станет легче. Достаточно подставить шею и на мгновение задержать дыхание… Соглашайтесь же, я жду! Только кивните, если согласны.
Уже на полном автомате я кивнул.
И тогда президент Румынии Траян Хлебореску, опустив арбалет, наклонился ко мне… Господи, чем от него так несет?! Неужели теперь и у меня будет такой же отвратительный запах?!
Он наклоняется к Кораблеву, а я только смотрю и ничего не могу с этим поделать. Я все еще парализован. Мои руки и мои ноги меня по-прежнему не слушаются. Сейчас вместо одного их будет двое, потом их станет еще больше, еще, а в самом начале этой цепи — моя страна, которую я, контуженный болван, не сумел спасти…
Должно быть, я моргаю, потому что секунду спустя картинка перед моими глазами уже чуть-чуть другая: президент Хлебореску все так же склоняется над президентом Кораблевым, но теперь ему что-то мешает. Что-то блестящее растет из шеи Траяна Немуритора… Нет! Что-то блестящее торчит у него из шеи!
Вилка! Откуда здесь вилка?
Я слышу шипение, словно из воздушного шарика выходит воздух.
Первый раз я вижу, как человек быстро тает. Так ледышка, попав на сковородку, уменьшается в размерах. Черный костюм оседает, руки истончаются, сквозь убегающую плоть проступают костяшки. На лице Хлебореску безмолвный ужас, и вместе с этим ужасом голова президента, превратившись в головешку, соскальзывает в ворот рубашки. Мгновение — и освобожденная вилка с легким звоном падает на стол. Кораблев ее поднимает, рассматривает и бормочет: «Сдобного, падлу, под суд! До чего довел столовое серебро!»
Мне кажется, я уже могу шевелить губами.
— Спасибо вам, — шепчу я президенту России. — Вы совершили это вместо меня. Вы спасли мою страну.
Как ни странно, Кораблев улавливает мой придушенный шепот.
— Ты-то, псих, при чем здесь со своей страной? — фыркает он. — Просто я терпеть не могу, когда кто-то решает за меня…