— С древних времен? — почесав репу, уточнил свинопарень.
— С самых что ни на есть древнейших, — подтвердил я. Неужели мне подфартило с первого же раза? Ну, колись, не тяни!
— Хм… даже не знаю, Денис Анатольевич, — после долгой паузы сказал свинопарень и неуверенным тоном добавил: — Может быть, о философском камне?
— О философском… о че-е-е-ем? — Я вытаращился на него. От неожиданности замешкалась даже чугунная дрянь у меня в черепе.
— Если говорить языком физики, то о методе трансмутации любого металла в золото, — стал просвещать меня этот чертов умник. — Средневековые алхимики… скажем, Раймонд Луллий или Роджер Бэкон… ведь они веками мечтали выполнить заказ сюзеренов…
Ну я попал! Луллий-хренуллий. Спасибочки тебе, Потоцкий, за работу с кадрами. И это теперь называется рабочий класс?!
— Как фамилия? — спросил я умника и внимательно к нему пригляделся. Чего-то он весь из себя брюнет, это не к добру.
— Райхельгауз! — доложился свинопарень, выпячивая живот.
Оп-па. За то вас и не любят, злобно подумал я и жестом отослал умника обратно в строй. Нормальные люди думают по утрам о наболевшем, а эти — о золоте, все о золоте… Может, хоть вон тот скажет правильно? Морда у него, кажется, пролетарская.
— А твоя как фамилия? — Я указал на следующего кандидата.
— Туминас!
Час от часу не легче. Прибалт. Потоцкий что, одних некоренных к себе принимает? Брезгует русским народом?.. Я опросил еще нескольких, и худшие мои опасения подтвердились: в дружном рабочем строю под синими шапочками и синими халатами притаились нацмены, как на подбор: Каменькович, Фоменко, Гинкас, Жолдак, Штейн и Шапиро. Все они делали вид, будто не понимают моих намеков, и говорили о чем угодно, кроме главного. Эти хитруны разве признаются, что у них тоже трещит башка по утрам?
Уже почти отчаявшись, я выбрал наугад какого-то высокого, модно-небритого, с кругами под глазами. Тоже чернявоват, конечно, но у него хоть нос картошкой, а не баклажанчиком.
— Как фамилия? — Я поманил его пальцем.
— Серебрянников!
Звучит вроде по-русски. Может, ты-то хоть выручишь своего президента? Напрягись же, гегемон, вся Россия от тайги до британских морей ждет твоего заветного слова. Не подведи.
Я посмотрел небритому прямо в глаза и медленно, вбивая между словами огромные паузы, спросил у него в упор:
— О чем — мечтает — человек — утром — понедельника?
— Дык опохмелиться… — вздохнул Серебрянников. Спаситель мой!
— Во-о-о-от, Болеслав Янович! — Я, торжествуя, повернулся к Потоцкому. — Видите, о чем мечтают простые граждане! Примите это во внимание, и чтобы вечером же экспериментальный образец нового средства от похмелья был у меня в кабинете. Вам ясно?