– Ха: "время от времени", – говорит Ава, делая гримасу.
Я не слышу еѐ. Я смотрю на листок бумаги. На обороте ручкой блестяще нарисован
лабрадудль Марио. Ник может быть и кошмарный, но он талантлив. Та картина, забрызганная
краской, в модном фото на фоне тоже была потрясающей.
Ава находит телефон.
– О-о, привет, папа. Спрашиваешь, в каком мы кинотеатре? Я так думаю, мы сильно
задержались? Мы всѐ-таки решили посмотреть три фильма. Ты уверен, что хочешь нас забрать?
Она беспомощно обращается ко мне, но я просто не обращаю внимание. Она втянула нас в
эту историю, и она и вытащит нас отсюда.
Глава 11.
Вы можете долго обманывать множество людей, но вы не можете вечно обманывать
историка академии наук, как выясняется, не больше шести часов в субботу. Папа давным-давно
закончил с исследованиями в библиотеке, и у него было много времени, чтобы найти белые пятна в
нашей сказке про кино. Когда Ава не смогла сказать какие фильмы недавно показывали в нашем
"огромном кинотеатре", он настоял, что заберет нас, где бы мы не находились, и когда он узнает
где мы, я серьѐзно беспокоюсь, выживет ли его телефон от его тяжелой реакции.
– ЧТО? В здании ПОЧТЫ?
– Не совсем... – говорит Ава.
– В СЕВЕРНОЙ части Лондона? Кто с вами?
У Авы нет громкой связи. Она и не нужна. Она рассказывает о Сэбе и Кассандре.
– Те МОШЕННИКИ? С вами всѐ в порядке? Они держат вас в заложниках? Оставайтесь
там, где стоите. Я уже еду.
Это занимает очень много времени – добраться на метро из Южного Лондона до Хайбери и
Ислингтон. Достаточно много, чтобы Джулия помогла мне снять большую часть макияжа гейши, и
Сэб начал работать с фотографиями Мирей на ноутбуке, выбирая какие сохранить, и, используя
хитрую программу для настройки освещения, выделить невероятный блеск еѐ волос.
– Когда ваш папа придет сюда, я, э-э... уйду, – говорит он.
Отлично. Я буду вечно известна как "потенциальная модель, которая заставила фотографа
торчать с ней, пока она ждала своего папу".
Ожидание – это плохо, но приезд папы хуже.
– О-о, слава богу, вы в безопасности – бормочет он, сердито глядя на нас. Затем он очень
формально благодарит Сэба, за то, что он остался присмотреть за нами, – как будто нам по четыре
года, и двадцать минут громко и неоднократно отчитывает нас, пока мы не находим кафе, где он
может напичкать нас едой.
Теперь его паника превратилась в более холодный, более организованный гнев.
– Не знаю, кому должно быть больше стыдно, – говорит он, – той, которая должна была