«Не я, а те, кто заставляет войска стрелять в безоружных людей, пороть крестьян в селах, убивать рабочих в городах, позорят честь офицера». Уволенный со службы и вынужденный пробавляться случайными заработками, он не склонил головы. Как не склонил ее и сорок лет спустя – уже генерал Красной Армии – перед фашистами в концлагере Маутхаузен, подвергнутый страшным пыткам и заживо замороженный…
– Боже! Войска стреляют в толпы безоружного народа! И какие войска – русская гвардия, полки, созданные еще Петром Великим! Какое дьявольское наваждение поразило правителей России!
Так воскликнул генерал Брусилов, узнав о расстреле рабочих 9 января 1905 года у Зимнего дворца. И сам твердо отстаивал свою линию: армия должна воевать против внешнего врага, а не против рабочих и крестьян. Гвардейские части под его командованием не участвовали в подавлении забастовок и крестьянских волнений…
Говорят, сразу после октябрьских событий в Генштабе начали составлять списки на поощрение его работников – «для поднятия духа». Что это были за «пряники»? Досрочное присвоение званий, повышение в должностях, ценные подарки. За то, что 4 октября эти люди находились на своих служебных местах и героически смотрели, как армия расстреливала свой народ. Некоторые офицеры потребовали вычеркнуть себя из поощрительных реестров. Устыдились. А вот милицейский, генерал армии Ерин, когда на брифинге его спросили, не стыдно ли ему носить звезду Героя России, вызывающее ответил: «Надеюсь, я не доживу до времени, когда будут интересоваться, какое у меня белье».
Нет, судя по всему, Ерину не стыдно…
Говорят, некоторые из стрельцов, паливших по «Белому дому», вскоре были переведены на новые места службы. Номера их танков – тоже в целях секретности – изменены. А кое-кто, говорят, все равно спивается. Значит, есть признаки пробудившегося раскаяния?
* * *
Покаяние.
Главное, ключевое, ради чего пишу эти строки.
Через неделю, 28 апреля, планируется подписание соглашения «О достижении гражданского согласия в России». Согласие и мир – это хорошо. Но вот в проекте документа есть пункт о том, чтобы не использовать оценки событий сентября – октября 1993 года «как повод для углубления конфронтации и противостояния». Что будет считаться таким поводом? Какие оценки? Или с будущего четверга об этих событиях вообще запретят публично говорить и писать? Похоже на то.
Но тогда и надеждам на публичное покаяние виновников трагедии – конец. По крайней мере на два года.
Георгий Шахназаров, член-корреспондент Российской Академии наук: «Это условие не только ущербно в нравственном отношении. Оно невыполнимо, потому что невозможно лишить народ памяти».