— Надеюсь, господа, что вы не будете иметь ничего против того, чтобы я сопровождал вас туда в качестве посредника между вами и конференцией да и остальным миром? — спросил профессор.
— Значит, у них не будет возможности сноситься с внешним миром помимо вас?… — бешено крикнул старичок.
— Товарищи, это западня!
— По моему настоянию, вы будете иметь не только правильные, хотя и редкие, почтовые сношения с миром, — отвечал профессор, — но вам будет предоставлена полная свобода оборудовать типографии, печатать и распространять все, что вам угодно, поставить даже радио… Конечно, все только своими руками…
— Браво!.. — послышались голоса и аплодисменты. — Прекрасно!.. Браво!..
— Я еду, во-первых, все же как необходимый представитель конференции… — продолжал профессор.
— Шпион? — зло перебил его кто-то.
— Нет, наблюдатель… — спокойно поправил профессор.
— Как социолога и немножко философа меня очень интересует ваш опыт, господа… А кроме того я могу быть полезен вам в сношениях с туземцами: я знаю их язык и вообще знаком с теми краями.
— Просим, просим… — среди аплодисментов кричали справа в то время, как слева заливисто свистели. — Очень рады…
— Ну-с, чтобы на сегодня кончить, господа, я должен сообщить вам, что в культурном обществе в этому начинанию замечается очень большой интерес… — сказал профессор.
— Ко мне поступают значительные пожертвования на это дело и от частных лиц. Вот позвольте вам представить знаменитого английского химика и анархиста лорда Джорджа Пэмброка, имя которого вам, конечно, хорошо известно. Он пожертвовал на ваше дело миллион фунтов и сам едет на остров в качестве моего сотрудника…
И снова взволнованная толпа ответила аплодисментами, радостными криками и свистом.
— Позор свистунам!.. — раздались в толпе негодующие голоса. — Если мы встречаем сочувствие, то мы… Вы предаете великое дело! Вы должны оставаться среди темного, несчастного человечества, а вы бежите… Это подлость, измена!. Мы не словом, мы делом будем проповедовать оттуда… Это вы, теоретики, боитесь дела… Изменники!.. Негодяи!..
Брань крепла. Маленький старичок неистовствовал впереди всех. И вдруг — вспыхнула рукопашная. Ева от стыда закрыла лицо руками…
— Э, так не годится!.. — сказал спокойно начальник тюрьмы, для которого это новинкой не было. — Караул, прекратить!..
Солдаты и смотрители вмешиваются в толпу и искусно, хотя и не без труда, разделяют ее.
— Профессор, ради Бога… — тихо, но горячо говорил под шум свалки Арман, молодой, пылкий, прямой и всегда веселый француз-коммунист. — Я ваш слушатель по Ins-titut des Hautes Etudes