Публика разразилась аплодисментами, а бывший настройщик лишь скривился: «Не все шипы острые». Однако сейчас же еще несколько братьев отделились от общей группы и встали ногами на своих товарищей, придавливая их к земле своим весом. Даже окажись кончики кольев затупленными, тела смельчаков должны были быть проткнуты насквозь! Искусник догадался посмотреть истинным зрением и заметил кое-что интересное. Нет, защитных плетений, как он сначала подумал, не было. Зато ауры этой парочки снизу уплотнились настолько, что утратили в этом месте всякую прозрачность. Похоже, именно аура выполняла роль щита, защищающего тело от острого железа.
Ученики встали и отошли в сторону, уступив место следующему Брату. На этот раз в центр вышел один из стариков с коричневым помпоном. Перед ним поставили ведро с водой — он специально побрызгал ею во все стороны, чтобы показать, что оно не пустое. Затем дед, сбросив свой колпачок, головой вперед нырнул в ведро, да так и остался стоять ногами кверху. Кажется, он не собирался вылезать, чтобы отдышаться, да и его товарищи не торопились доставать утопленника, словно забыв о нем. В истинном зрении тоже ничего особенного разглядеть не удалось. Хотя, нет! Аура перевертыша стала тускнеть, как будто человек захлебнулся и уже остывает. Толлеус забеспокоился, прикидывая, не привязать ли к лодыжке человека нить и не дернуть ли. Тогда он упадет, вода выльется, и можно будет попробовать откачать утопленника. Но все же не стал этого делать: братья-то не волнуются, значит, все идет по плану.
Полностью игнорируя стоящего на голове старца, вперед выдвинулись еще двое учеников с розовыми помпонами. Первый улегся на спину прямо на помосте, вытянувшись в струнку. А потом слегка согнулся в талии, так что руки, плечи и ноги оказались в воздухе, не касаясь пола. Так он и замер, точно статуя: даже легкой дрожи разглядеть не удавалось. В истинном зрении, также как и у первой пары, видна была плотная аурная подложка, как будто поддерживающая человека. Про этого Брата тоже сейчас же забыли — его товарищ начал демонстрировать чудеса гибкости и пластики: он сворачивался в совершенно немыслимые фигуры, в буквальном смысле завязываясь узлами. Со стороны могло показаться, что у него перебиты все суставы — настолько легко они гнулись в любую сторону. Как Толлеус ни смотрел, он не заметил ничего особенного. Да, гибкость умопомрачительная, но все понятно и объяснимо без чародейства.
Человек-змея отступил, за ним следом начал выступать обладатель красного помпона. Мужчина постарше выступил вперед, подошел к плахе и, склонив колени, размесит на ней свою голову. Публика, которая ахала во время каждой демонстрации, такое странное поведение встретила гробовым молчанием. Толлеус покосился вокруг: детвора, которой тут было большинство, выпучила глаза и открыла рты. Оболиус не был исключением. Скривившись, искусник ткнул его посохом и зашипел: