— Впечатляет? — с плохо скрытыми нотками гордости спросил меня Абальд, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Я опомнилась и прикрыла рот, который держала неприлично раззявленным. Еще раз огляделась, на сей раз изучая обстановку.
И вновь меня ожидало очередное потрясение. Здесь почти не было мебели. Лишь у дальней стены стоял письменный стол и одинокое кресло. И все. Никаких шкафов, никаких диванов. На полу — пушистый ковер приятного бежевого цвета. И прямо на нем в самых неожиданных местах грудой свалены подушки.
— Это моя комната для раздумий, — пояснил Абальд, без особых проблем разгадав причину, по которой я снова открыла рот. Подумал немного — и бухнулся в ближайшую гору подушек, со вздохом наслаждения вытянув перед собой длинные ноги.
Я не рискнула последовать его примеру, памятуя о том, что на мне платье. Боюсь, при попытке сесть прямо на пол оно задерется до самых ушей или же сильно помнется. Вот будет мне веселье объяснять Гарольду, что я не занималась ничем предрассудительным с его приятелем!
— Итак, дружище Гарольд спас твоего брата? — без предисловий начал расспрашивать меня Абальд, словно не замечая, что я смущенно переминаюсь с ноги на ногу, чувствуя себя несколько глупо.
Я стою, он сидит. Такое чувство, будто я вернулась в детство, и суровый воспитатель сейчас будет отчитывать меня за какую-нибудь детскую шалость.
— Какую плату он потребовал? — прямо спросил целитель.
Я покраснела, но нашла в себе силы не отвести взгляда от Абальда. Кашлянула и твердо сказала:
— По-моему, тебя это не касается!
— О! — Абальд недовольно качнул головой. Прошептал себе под нос: — Гарольд, Гарольд, ты меня разочаровал. — После чего уже громче: — Даже твоя удивительная схожесть с его погибшей женой вряд ли может извинить поступок моего друга. Надеюсь, это было по взаимному согласию?
— Это тебя не касается! — гневно повторила я, беспомощно чувствуя, как пятна волнения начали распространяться не только по моему лицу, но и по шее и груди.
— Но ты осталась с ним. — Абальд пожал плечами, в очередной раз пропустив мои слова мимо ушей. — Получается, тебе понравилось?
И тут я взорвалась. Наверное, потаенное раздражение слишком долго копилось во мне. Не буду скрывать, необходимость постоянно сдерживать свои эмоции и делать вид, будто меня все устраивает в моем новом унизительном положении, давалась мне чрезвычайно тяжело. И вот теперь я принялась изливать свой гнев на целителя, который на удивление спокойно слушал меня, не делая никаких попыток прервать.
— Тебе хорошо судить со стороны! — Я сжала кулаки. — Сидишь тут в тепле, горя не знаешь! А я с братом!.. Соседи даже хлеба для нас жалели. Порой я готова была залезть в печку целиком, лишь бы согреться. Вечная нужда, вечные холод и голод. А потом Дирк заболел огненной лихорадкой… Понятия не имею, где он ее подхватил. Знаешь, как я боялась за него? Как не спала ночами, прислушиваясь к каждому его вздоху и гадая — доживет ли он до утра?! И никому, ни одной живой душе не было до нас дела! Гарольд хотя бы не прошел мимо, когда я замерзала у ворот его дома. А потом он предложил мне остаться у него до весны. Разве могла я отказаться? Разве могла отправить своего брата опять в этот ледяной ужас? И не смей меня осуждать!