«Если служанка начнёт расхваливать человека…
Если служанка начнёт расхваливать человека благородного — ах, он такой милый, такой обходительный — тот сразу упадёт в моих глазах. И наоборот, только выиграет, если служанка станет его бранить. Да и к тому же, когда такие люди примутся хвалить, то непременно ввернут какую-нибудь глупость».
И последнее:
«Другим
Ты можешь сказать,
Что это слухи.
Но когда сердце спрашивает,
Как ты ему ответишь?»
Антон закрыл тетрадь в лёгком ошеломлении и полез в прилагающуюся информацию. «Архив Министерства Охраны, Арканар, — прочитал он, — дневник донны Оканы».
И тогда накатило чувство огромного стыда.
«Мы убили её. Рэба ведь пытал и убил её не из ревности. Просто ему необходимо было совершенно точно знать, что один его знакомый кавалер — вовсе не такой повеса, каким хочет казаться. А значит, девушка этого самого кавалера вовсе не игрушка, а рычаг, за который упомянутым кавалером можно крутить как угодно.
А теперь мы ещё и ограбили их. Эта книга обречена годами пылиться в запасниках Института, и навсегда выпасть из истории Арканара».
Дверь операторской распахнулась с треском.
— Дон Румата явились. Громовержец хренов, — сообщил кто-то, не особо понижая голос.
Антон проглотил и это. Его внутренний голос давно уже выдавал относительно своего хозяина одно хамство. Ничего удивительного, учитывая, как относятся к тебе люди, которых ты любишь и уважаешь. В конце концов именно они — то зеркало, в котором ты видишь себя. Так что мнение операторов уже ничего изменить не могло.
Антон был красноречив, как Демосфен. Он рассказал им о добром весёлом бароне Пампе, изложил свой анализ, предложил выходы. Собственно, просил он одного — пары минут односторонней связи на барона.
«А ещё — он мой друг». Когда он закончил, повисла тишина.
«Неужели прониклись?», — Антон лихорадочно прогонял текст предупреждения, чтобы вышло максимально кратко, убедительно и информативно. Дабы, услышав в буквальном смысле голос с неба, барон не валился ниц, а начинал действовать.
— Н-да… Громовержец…
Потом у благородного дона Руматы поинтересовались, известно ли поименованному дону, где он находится? Что место это называется Институтом Экспериментальной Истории и находится на Земле, а не в этом, как его, Икающем лесу. И куда со своими предложениями благородный дон мог бы обратиться. Причём «благородный дон» в их устах звучало чем-то вроде «сукин сын».
На сей раз осатанели оба — и благородный дон, и сотрудник Института. И за меньшее в Арканаре раскладывали напополам. Чудовищным усилием воли сдержался.