- Ну да.
- Че родные?
- Да, родные, а что непохожи?
- Вообще-то не особо. Хотя хуй его знает...
Он сделал длинный глоток, который можно было сравнить разве что с затяжным прыжком с парашютом, когда ты несешься к земле на всех парах, и неизвестно приземлишься ли ты мягко или расшибешься в лепешку. Пиво в его бутылке стремительно убывало, а дно приближалось. Когда он, наконец, оторвался, взгляд его помутнел еще сильнее.
- Пиздец, - коротко изрек он. Потом протянул мне руку. В его пятерне поместились бы две моих. - Серега, - представился он. Его щеку рассекал кривой розовый шрам.
- Леха, - я сунул свою ладонь в эти тиски из плоти.
- Пиздато твой братан играет...
- Ага.
Местные оказались неплохими ребятами. Когда кончилось пиво, они сходили и купили еще. Причем Серега спросил меня:
- Тебе какое взять? - деньги были его, он угощал.
- Мне все равно. Возьми такое же как и себе.
Он принес мне две поллитровых «Балтики-семерки». Леха играл. Он находился в состоянии творческого экстаза, полубезумия, когда плевать на то, что играть и кому играть. Он мог бы играть пингвинам на вершине айсберга у берегов Антарктиды.
Я сидел и беседовал с этими простыми русскими парнями, которые не захотели нас убивать (я почему-то был уверен, что убить они могут). Похоже на беседу кролика с удавом, который отказался его жрать, ссылаясь на несварение желудка. Парни работали на Балтийском вокзале – обходчиками или что-то в таком духе. Они любили свой родной поселок со скромным названием Тайцы и ненавидели чужаков – они мне сами об этом сказали. Тем приятнее было сознавать, что для нас они сделали исключение. Черт побери, Бог Последнего Шанса, я знаю: ты наблюдаешь за мной. И иногда я даже нравлюсь тебе.
Окончательно стемнело. Мы потеряли счет часам. Леха все играл. Я ощущал, что нирвана где-то рядом. Возможно, мы лишь в шаге от нее. Сейчас, еще чуть-чуть – и она окутает нас облаком веселящего газа.
Внезапно темноту разорвал свет прожектора и раздался оглушающий стон электрички. Она с ревом надвинулась на платформу из темноты, заскрипела тормозами и застыла возле нее. Зашипели двери. Леха неожиданно подорвался, закинул гитару в чехол, и так же стремительно, как не так давно выпрыгнул из электрички, в электричку же и рванул. Не прощаясь. Я выпал в осадок. Его стремительности мог бы позавидовать метеорит.
Слава богу, я уже был знаком с этими его закидонами и поэтому не растерялся. Я начал спешно прощаться с новыми знакомыми, извиняясь за Леху и отмазываясь тем, что у нас еще куча дел, а на дворе ночь и вообще скоро электрички ходить перестанут, и тогда мы останемся здесь куковать до утра. Серега предлагал остаться и заночевать у него. Я отказался, еще раз извинился за Леху и кинулся к электричке, пока не закрылись двери. Серега напоследок сунул мне в руки еще две поллитровых «Балтики».