— Эй, я только что сообразил! — обратился он к Грейнджер. — Я не видел ни одного животного. Только несколько насекомых.
— Ага, тут вроде… не слишком большое разнообразие, — сказала она. — На зоопарк не наберется.
— Это большой мир. Может, мы в малонаселенной местности его.
Она кивнула:
— Когда бы я ни приезжала в Си-два, могу поклясться, что там больше насекомых, чем на базе. Хотя полагаю, что здесь есть какие-то птицы. Сама я их никогда не видела. Но Тартальоне болтался вокруг Си-два все время и рассказывал мне, что однажды видел их. Но может, это была галлюцинация. Когда живешь в дикой природе, со страху мозги могут и набекрень.
— Постараюсь держать мозги в разумных пределах, — пообещал он. — Но если серьезно, как вы думаете, что с ним случилось? И с Курцбергом?
— Ни малейшего понятия, — ответила она. — Просто оба ушли в самоволку.
— А откуда вы знаете, что они живы?
Она пожала плечами:
— Они не исчезли за одну ночь. Это было вроде как постепенно. Они… отдалились. Не хотели оставаться. Тартальоне раньше был по-настоящему общительный парень. Балабол, может, но мне нравился. Курцберг тоже был подружлив. Армейский капеллан. Все вспоминал свою жену, один из тех сентиментальных вдовцов, которые никогда больше не женятся. События сорокалетней давности были для него так свежи, будто случились только вчера, как будто она никогда не умирала. Как будто она просто замешкалась, долго одевается и вот-вот появится. Немного печально, но так романтично.
Наблюдая тоскливое сияние, озарившее ее лицо, Питер почувствовал укол ревности. Может, это было по-детски, но он хотел, чтобы Грейнджер восхищалась им не меньше, чем она восхищалась Курцбергом. Или даже больше.
— А каков он был в роли пастора? — спросил он.
— В роли?
— Каким он был священником?
— Я не знаю. Он был здесь с самого начала, еще до меня. Он… консультировал персонал с проблемами привыкания. В самом начале здесь были люди, которым на Оазисе не место. Я думаю, что Курцберг разговорами помогал им пройти адаптацию. Но это было бесполезно, они убрались все равно. СШИК ужесточил отбор. Покончил с расточительностью.
Печальное сияние исчезло, ее лицо снова стало невыразительным.
— Он должен был чувствовать себя неудачником, — предположил Питер.
— Так далеко не зашло. Он был жизнерадостный человек. И воспрянул, когда появился Тартальоне. Они так подружились, настоящая команда. И успешно общались с инопланетянами, аборигенами, как их ни зови. Сильно продвинулись. Туземцы учили английский, Тартальоне учил… и все такое.
Пара насекомых врезалась в ветровое стекло, их тельца разбились от удара. Закорючки коричневого сока стекали по стеклу.