Сегодня после пробуждения он заметил, что голые участки на руках затейливо расписаны ромбовидными ячейками, — это сетка так отпечаталась за ночь. Он стал похож на крокодила. Минуту-другую, пока отметины не исчезли, Питер наслаждался фантазиями о том, как он превращается в человека-рептилию.
Хозяева совершенно не оскорбились, когда он отклонил предложенную ему постель. В тот первый день, по прошествии долгих часов после формального начала совместного ночлега, когда Питер уже довольно давно сидел и молился, размышлял, прикладывался к фляжке с водой, коротая время, прежде чем осмелиться обидеть всех побегом наружу, он вдруг ощутил чье-то присутствие в комнате. Это был Любитель Иисуса-Один, тот оазианец, который первым встретил его в поселении. Поначалу Питер хотел прикинуться внезапно вскочившим после глубокого сна, но решил, что это глупая ребячливость. Он улыбнулся и приветственно махнул рукой.
Любитель Иисуса-Один остановился в двух шагах от Питерова ложа, склонив голову. Он был полностью завернут в свою голубую сутану, на нем был капюшон, башмаки и перчатки, руки сложены на животе. Опущенная голова, да еще под капюшоном, скрывала его ужасный лик, и Питер мог вообразить человеческие черты внутри этой темной завесы.
Голос Любителя Иисуса-Один, когда он заговорил, звучал приглушенно, чтобы не разбудить остальных. Тихий, сдавленный звук, зловещий скрип двери в отдаленном доме.
— τы молишьςя.
— Да, — прошептал Питер.
— τоже и я молюςь, — сказал Любитель Иисуса-Один, — молюςь в надежде уςлышаτь Бога.
Оба помолчали. Из соседней комнаты раздался храп остальных оазианцев. В конце концов Любитель Иисуса-Один прибавил:
— Я боюςь, чτо вςе мои молиτвы заблудилиςь.
Питер несколько раз повторил про себя полурастаявшее слово.
— Заблудились? — переспросил он.
— Заблудилиςь, — подтвердил Любитель-Один, расцепив руки и указав одной рукой вверх. — Бог обиτаеτ τам, — другая рука ткнула вниз, — молиτва идеτ здесь.
— Молитвы не путешествуют в пространстве, Любитель—Один, — пояснил Питер. — Молитвы никуда не идут, они просто есть. Бог здесь, Он — с нами.
— τы ςлышишь Бога? ςейчаς?
Оазианец вскинул голову с восторженным вниманием, расщелина на его лице вздрогнула.
Питер вытянул затекшие ноги, внезапно ощутив, что его мочевой пузырь полон.
— Прямо сейчас я слышу только, как мое тело говорит, что мне необходимо отлить часть воды.
Оазианец кивнул и жестом позвал Питера следовать за ним. Питер высвободился из своей колыбели и нащупал на полу сандалии. Насколько он мог судить за эти первые двадцать с лишним часов своего пребывания здесь, туалетов в жилищах оазианцев не было. Все испражнялись вне домов.