Его руки узнали ее пухленькие плечи, столь неожиданные, если учесть хрупкость ее тела. Они знали ее упругие груди и чувствительные волоски под мышками, которые он попросил ее больше не сбривать. Она была очень тонкой в талии, и его руки любили изгиб бедер в том месте, где они расширялись в форме кувшина. Он преданно следовал каждому изгибу, словно хотел овладеть ее телом руками, представляя себе его цвет.
Лишь однажды он увидел ее тело при дневном свете. То было утром в Ко, и он нашел его красивым. Тело было бледным и гладким, как слоновая кость, и золотилось только внизу, на покрытом волосами лобке. Он называл ее лоно «лисичкой», потому что стоило до него дотронуться, как волоски поднимались.
Губы его оказывались в тех же местах, что и руки. Его нос тоже погружался в ее ароматы, словно искал забвения в наркозе этого тела.
В кожных складках между ног у нее скрывалось родимое пятнышко. Иногда, когда его пальцы соскальзывали по ноге под лисью шерстку, он делал вид, что хочет дотронуться именно до него, а вовсе не до половых губок. Ему не везло, если он прикасался к ним вместо родимого пятнышка — касание настолько воздушное, что он замечал быстрое цветочное сокращение, которое вызывали его пальцы, когда лепестки на этом нежном цветке закрывались от возбуждения и он чувствовал их украдкий трепет.
Точно так же он целовал родимое пятнышко вместо лона, которое реагировало на поцелуи рядом, как будто они передавались по коже в клитор, начинавший дрожать с приближением рта. Он зарывался туда лицом, одурманенный запахами сандалового дерева и мидий. Под его ласками один из волосков с лобка оказывался у него во рту, а другой исчезал в постельном белье, где он находил его позже по электрическому блеску. Идя в ванну, Элена тоже иногда обнаруживала волосы с его лобка среди своих. У него они были длиннее, толще и сильнее.
Она позволяла губам и ладоням Пьера находить всевозможные укромные углубления, и склоняла голову, когда он целовал ей шею и поцелуями срывал те слова, которые она не могла произнести. Он словно заранее знал, куда придется ее поцелуй в следующий раз, и какую часть ее тела он должен разогреть. Когда она роняла взгляд на свои ступни, он целовал их, или целовал подмышки, или ниже позвоночника, или в углубление, где волосы на лобке только начинались и росли достаточно рассеянно.
В ожидании ласки Пьер по-кошачьи вытягивал руку. Иногда он запрокидывал голову и закрывал глаза, а она осыпала его поцелуями, которые предшествовали чему-то еще более яростному. Не будучи более в состоянии довольствоваться ее шелковистыми прикосновениями, он открывал глаза и тянулся к ней ртом. Она жадно целовала его губы, как будто то был плод самой жизни.