— Cepera, как думаешь, сколько времени у нас где-нибудь в Нярдоме без собак, охраны и колючей проволоки лежали бы эти бочонки с пивом? — наконец спросил он. Сам же ответил: — Бьюсь об заклад, не более часа.
— Что Нярдома, — говорю, — они бы и на Красной площади, у Кремлевской стены не запылились.
Наконец послышался тревожный сигнал рации. Боб вышел на громкую связь.
— Дежурный передает, — перевела Лена, — в каком-то доме семейный скандал с дракой. Вызывают полицию.
Подъехали к дому по указанному адресу. Тихо, спокойно. В окнах горит свет.
Виктор попросил Боба:
— Можно, я первый? А еще лучше — давай я один зайду в дом.
— Зачем?
— Посмотрим, что будет.
— Я не могу рисковать.
— Какой здесь риск? — убеждал Виктор. — Обыкновенный семейный конфликт. Увидим, как отреагируют на русского милиционера. Вместе посмеемся.
Боб долго не соглашался. Потом уступил.
— Если что — я рядом.
— О’кей.
Виктор нажал кнопку звонка.
— Кто там?
— Полиция, — сказал Боб и отступил в тень.
Дверь открылась. Свет упал на стоящую у крыльца полицейскую машину. Виктора впустили. Он закрыл за собой дверь. Возвращения ждали недолго.
Не прошло и минуты, как дверь с грохотом распахнулась. Из нее вылетел Шлейкин. Потом его милицейская фуражка. С крыльца Виктор скатился на землю. Вскочил, начал отряхиваться. Боб посветил фонариком. С губы русского полицейского сочилась кровь.
Боб кинулся к машине. Схватил винчестер (он стоял в кабине, пристегнутый к специальной подставке) и бросился обратно к дому.
— Не надо! — закричал Виктор. — Всё в порядке. — Испуганная Лена переводила синхронно. — У меня нет претензий!
— У меня есть, — ответил Боб, — и начал стучать прикладом в дверь.
Открыл внушительных габаритов разъяренный негр. За ним показалась темнокожая жена. Она схватила мужа за руки. Боб решительно вошел в дом.
На полупрозрачные оконные занавески упали три изломанных человеческих тени. Активно жестикулируя, негр что-то начал объяснять. Возможно, он был нетрезв, но говорил складно и убедительно. Жена кивала головой и поддакивала.
— У тебя, Виктор, есть какие-то претензии? — распахнув дверь, еще раз спросил Боб.
— Я же сказал. Никаких.
Вернулись в машину. Мы с Виктором сели на свои места, за решеткой. Шлейкин кривил опухший рот, пальцем трогал рассеченную губу. Возвращались молча. Боб искоса поглядывал в нашу сторону и качал головой. Потом оттаял и даже улыбнулся.
Подъехали к нашему дому.
— Что произошло?! — в один голос закричали Барбара и Майкл. Лицо у Виктора сильно распухло. Левый глаз заплыл, правый раскраснелся.
— Ничего особенного, — скромно ответил Виктор. — Такая у меня работа.