От того, что он и есть мой дом.
– Сколько тебе тогда было лет?
– Тогда? По-моему, уже девять. Здоровенная девица. Но о романах мечтать еще рановато, если ты думаешь именно об этом.
– Не о романах, а о любви. «Ты и есть мой дом» – идеальная формула любви. Ну, мне так кажется – сейчас или вообще всегда, черт его разберет. То есть меня.
– Да, наверное, – кивает Фань. – Хорошая, годная формула. А все-таки знаешь, мне было гораздо спокойнее, когда удавалось вспомнить, что я это просто выдумала – и брата, и наш дом, и город. Вообще все. Но в такие моменты непременно возникал красный самолетик – дескать, а я тогда откуда? Ничего так вопрос, да?
– С другой стороны, искать ответ на него куда легче в девять, чем, скажем, в тридцать.
– Не намного, – говорит Фань. – В пять – еще куда ни шло. А в девять – уже поздновато. Зато разрываться между любовью и здравым смыслом, напротив, слишком рано. Пойдем отсюда, а? Как-то мне не по себе.
Но вместо того, чтобы спрыгнуть с качелей, она начинает раскачиваться. И, раскачавшись как следует, говорит:
– Зря он тогда за мной прилетел – вот так, среди бела дня. Кто угодно на моем месте испугался бы. Вообще кто угодно, даже взрослый, скажи?
– Взрослый бы вообще обделался, – говорю. – Если, конечно, я правильно понимаю, о чем речь.
– Да чего тут не понимать. Прилетел за мной, как самый настоящий, и весь разговор. Этот дурацкий маленький красный самолет, который я хранила в тайнике в спинке дивана, в очередной раз отправился полетать, кувыркнулся в воздухе раз, другой, и вдруг стал расти. Вырос большой-пребольшой. Хорошо хоть во дворе никого не было. Или были, но не видели? Понятия не имею. Но шума никто не поднимал, я точно помню. А в кабине пилота сидел мой выдуманный братец, весь такой прекрасный, в развевающемся шарфе. Сказал: «Поехали домой, сестренка. Пора».
– Ты, конечно, потом проснулась?
– Я, конечно, не просыпалась. Потому что с самого начала не спала, – сердито говорит Фань.
И внезапно спрыгивает с качелей, на лету, падает на четыре конечности, как большая нелепая кошка.
– Прости, пожалуйста, – говорю, помогая ей отряхнуться. – Господи. Ну конечно, ты не спала.
– А лучше бы спала, – вздыхает Фань. – Лучше бы мне просто приснилось, что я завизжала с перепугу: «Улетай отсюда! Тебя нет! Я тебя просто придумала, улетай!» И как он развернулся и улетел, не сказав ни слова – тоже только приснилось бы. А потом я бы проснулась, поревела как следует, но быстро поняла бы, что просто видела глупый сон. Знаешь как обрадовалась бы! И тут же стала бы представлять, как брат строит для меня в саду хижину на дереве, а я подпрыгиваю от нетерпения и рвусь ему помогать. А так…