— Сколько? — Я сразу же почувствовал его желание меня э… несколько надурить, несмотря на все обещания Рогнеды.
Работорговец остановился на месте и развернулся ко мне, заметив с едва заметным недовольством на лице:
— Вы сначала осмотрите и поговорите с теми, кого я хочу вам показать, а после мы обсудим цену и прочие условия, — привычные для нас разговоры на ходу, на бегу и тому подобное, в восточной культуре явно не приняты.
— Прочие условия? — Сознание зацепилось за крайнюю часть фразы.
— Договорное рабство, — пояснил Харат, но я его, естественно не понял, постаравшись не подать виду.
Мы прошли через несколько больших строений более всего напоминавших казармы и общежития. Казармы для мужчин, общежития для женщин. Естественно, проживание исключительно раздельное. Охрана тоже была, но совсем мало и без оружия, если не рассматривать в качестве него резиновые полицейские дубинки. Рабы совсем не выглядели голодными и подавленными, с заметным интересом посматривая в нашу сторону, когда мы проходили мимо. Некоторые читали книги, кто–то играл в кости. В женском общежитии работал телевизор, собрав вокруг себя множество тамошних обитательниц. Дородная чернокожая охранница с дубинкой на поясе сидела в кресле немного в стороне от основного коллектива, скрестив руки на немаленькой груди, но резко вскочила с места, едва заметив наше приближение. Харат подозвал её к себе и о чём–то спросил. Та кивнула головой, развернувшись и быстрым шагом направившись куда–то вглубь строения. Мы же пошли вслед за ней с куда меньшей скоростью. Складывалось ощущение — работорговец специально долго водил нас по своему хозяйству, наглядно демонстрируя условия содержания живого товара. Да и сам товар тоже, глядишь, мы ещё кого для себя выберем. Я же здесь лишь чувствовал лёгкую неуверенность, а не живой интерес. Рогнеда, кстати, внимательно посматривала по сторонам, а Лизу мы оставили в машине, дабы лишний раз не травмировать психику ребёнка. Та показательно надула губы, изображая большую обиду, но наше решение осталось неизменным. Наше пешее путешествие окончилось в комнате с мягкими диванами и буквально через пару минут две едва одетые молоденькие рабыни восточной внешности принесли душистый чай и сладости, при выходе из комнаты обернувшись с совершенно нескрываемым намёком на готовность исполнить любые наши пожелания. Хоть вот прямо сейчас, только помани. Но для меня они проходили исключительно по категории несовершеннолетних, не вызывая даже лёгкого мужского интереса. Рабовладелец явно не торопился демонстрировать своё предложение, позволив оценить вкусный чай и немного расслабиться в тишине и покое. Минут через десять, чернокожая охранница завела четырёх женщин, одетых лишь в лёгкие белые накидки, которые скидываются с тела одним лёгким движением. К моему удивлению, все женщины оказались европейками. Одна выделялась на общем фоне возрастом немного за тридцать, но на лицо весьма миловидна и её безразмерная накидка подозрительно выпячивалась на уровне груди. Чёрные густые волосы до середины спины и немного грустное, возможно усталое выражение тёмных глаз. Возраст других я бы оценил лет по двадцать, может чуть больше. На родственниц они не походили, совершенно разные лица и цвет волос, но все были красавицами словно на подбор. В нашу сторону смотрели с лёгким интересом и едва заметной опаской, видимо европейцы тут редко выступают в роли покупателей. Присутствие именно таких женщин в этом месте сильно озадачило меня, ждал ведь совсем другого предложения в виде тех же восточных красавиц или негритянок, которых видел, пока мы шли сюда.