И Кожин согласился. Но, будучи человеком осторожным, оговорил конфиденциальность этой сделки и на всякий случай, на первое, разумеется, время «Нефтегазойл» решил не покидать – пока еще собственное дело начнет плодоносить, а тут как-никак страховочка! Виталик особо не спорил, формальности все взял на себя, и через неделю Борис Иванович был уже полноправным владельцем фирмы: с печатью, расчетным счетом и даже лицензией на внешнеторговые операции.
А потом вдруг… Пришли к нему домой трое здоровенных бугаев в драповых пиджаках, с одинаково переломанными носами, представились сотрудниками какого-то «специального» отдела банка, но не того, что значился в реквизитах, переданных Виталиком, а другого – солидного, мощного, с красивым и знакомым по телерекламе названием. Молодые люди корректно, грамотно, с документами продемонстрировали Борису Ивановичу: фирма его, полноправным и полноответственным владельцем которой он является, несколько задолжала банку по кредитам – сущие пустяки, лимонов сто пятьдесят нашими да в валюте – тысяч сорок зеленых… Когда платить будем?
На робкие попытки Кожина объяснить, что денег он в глаза не видел, ему резонно пояснили: мы же ваших дел не знаем, может, вы в сговоре? Брал кредиты не Виталик – брала фирма! С нее и спрос. А фирма – это теперь вы, очень приятно познакомиться…
Вот тогда Борис Иванович и понял – всё, кинули! Сунулся искать своего молодого партнера, того как волной смыло, с квартиры снятой съехал, в офисе – только недопитая бутылка «мартини» да початая пачка презервативов… В той, основной корпорации, которой постоянно козырял Виталик, пожимали плечами: ну был такой, давно уволили за ненадобностью. Какие претензии? Нет? Всего доброго…
– Не подпрыгивай высоко, иначе из-под тебя могут утащить землю, – грустно цитировал старого польского еврея, Ежи Леца, Кожин, в очередной раз напиваясь в одиночку, когда вся семья уже тихо спала, а почти еще не обжитая кухня наполняла ночь едким запахом луковых вязанок. Запах лука и близкого расставания – все нажитое: квартиру, машину, участок под Выборгом – предстояло отдать в погашение чужого долга. Так сказали «банкиры», а они, как ни крути, народ серьезный. Был еще выход пойти к Мареничу, повиниться… Но Борис Иванович почему-то не спешил это сделать.
Как-то вечером неподалеку от Невского его посадили в огромный малиновый «мерседес» и отвезли за город, в кемпинг.
Обращались вежливо. Угостили кофе. А потом предложили простой и безболезненный способ рассчитаться – и не последним, нажитым с таким трудом, а малой толикой неисчислимых мареничевских капиталов.