– Уверен?
– Да они полдня на телефонах провисели! Да и так, между собой… Я вечером записи слушал, а сегодня с утра – вчерашние. И Сергеич со своими ребятами зря погиб. И Корзун этот ваш…
– Откуда фамилию его знаешь?
– Так… секрет фирмы. Так что предупреди там: с утра займемся «Нефтегазойлом», зайдем побеседовать.
– Спасибо. Учту… Сука, гадская жизнь! Просил же его не суетиться, не лезть! Нет – с ходу захотел, первым! И сам лег, и людей загубил. Мальчишка… – Виноградову было почти до слез, до грязной матерщины обидно, он почему-то жалел бестолкового и храброго начальника службы безопасности, так и недоигравшего в казаки-разбойники.
– Идти надо. – Тарасевич Корзуна не знал, а конец команды Чижа был для него всего-навсего новой коррективой в криминальном пасьянсе оперативно обслуживаемого города.
– Да, конечно! Я тебе что-то должен? – Деньги в их отношениях почти не присутствовали, но соблюсти установившийся ритуал Виноградов был обязан.
– Нет… Но теперь мы в расчете?
Владимир Александрович чуть помедлил:
– Хорошо. Счастливо тебе…
– До свидания.
– Это уж точно! Питер – город маленький… Увидимся.
– Пока!
– Удачи тебе…
Когда топот каблуков руоповца затих где-то внизу, Виноградов поправил чуть съехавший на сторону ремень и отправился искать телефонный аппарат.
…Трупы для похорон выдали на удивление быстро – уже на второй день. Одними деньгами, судя по всему, эта проблема не решалась, были задействованы каналы и связи в высших эшелонах: как потом узнал капитан, судмедэксперты и вообще все задействованные на это мероприятие трудились в режиме наибольшего благоприятствования, впоследствии были поощрены – и не только по линии официальных структур, в связи с чем о выполненной работе хранили гордое молчание.
При всем при том ни о какой фальсификации и речи не было, просто покойных, как при жизни, пропустили без очереди и обслужили по высшему разряду.
На отпевание Виноградов не пошел – он вообще предпочитал бывать в церкви один, а смотреть на всю эту толпу старательно и неуклюже пытающихся продемонстрировать свою причастность к православию тем более не хотелось. Он вообще не слишком верил в искренность новых русских, прямо из храма отправляющихся вновь убивать, блудить, брать взятки…
Путь от метро до кладбища напоминал окрестности Кировского стадиона перед кубковым матчем – сплошной поток двигался в одном направлении, но если на футбол стремилась в основном пешая рабоче-крестьянская масса, то тут преобладали навороченные иномарки или по крайней мере «волжанки» и последние модели экспортных «жигулей». На дальних подступах пришлось миновать несколько сиротливых стриженых фигур. Если бы не злые цепкие взгляды, обшаривающие прохожих, да не топорщящиеся под куртками радиостанции, можно было бы подумать, что ребята интересуются лишним билетиком. Охрипший краснорожий гаишник пытался навести порядок на переполненной площадке перед входом, а сдвоенные милицейские патрули меланхолично покуривали по периметру, стараясь не терять из виду друг друга и канареечный уазик штаба. Прямо посреди всего этого шума и суеты демонстративно высился решетчатый кузов грузовика с эмблемами отряда как символ того, что власть в городе и стране еще не до конца принадлежит обладателям валютных счетов и плохо выбритых скул: несмотря на тесноту, ни одна из шикарных бандитских машин не осмеливалась припарковаться ближе чем на четыре-пять метров. У Виноградова был сегодня выходной, и он имел возможность со стороны посочувствовать запертым в тесном бронированном пространстве бойцам: скинув тяжеленные «модули» и «сферы», они резались на пристроенных щитах в карты, курили, читали, пытались дремать или просто трепались ни о чем, готовые в любой момент высыпать наружу и оправдать затраченные на их обучение деньги трудящихся.