— Такого упорства от благоразумных и знаменитых чинов крымского правительства я не ожидал. Но коль мои слова и советы уважением не пользуются — делайте что хотите. Только я предупреждаю: потом каяться станете, но ошибку свою уже не поправите!
Веселицкий порывисто встал, кивнул бею и зашагал к двери…
Позднее, докладывая Долгорукову о ходе переговоров, он напишет:
«Если бы у меня знатная денежная сумма была, то все затруднения, преткновения и упорства, и самый пункт веры был бы преодолен и попран, ибо этот народ по корыстолюбию своему в пословицу ввел, что деньги — суть вещи, дела совершающие. А без денег трудно обходиться с ними, особенно с духовными их чинами, которые к деньгам более других падки и лакомы».
Петр Петрович был уверен, что «когда для пользы империи те три крепости неотменно надобны, то для чего бы полмиллиона, а хотя бы и миллион на сие важное и полезное приобретение не употребить, ибо коммерция скоро бы сие иждивение наградила…»
Татарская депутация во главе с калгой Шагин-Гиреем прибыла в Петербург в конце октября. Никита Иванович Панин прислал к калге чиновника Иностранной коллегии Александра Пиния обговорить вопросы, связанные с представлением депутации ее величеству. Однако обычная дипломатическая процедура неожиданно превратилась в трудноразрешимую проблему — Шагин-Гирей потребовал, чтобы Панин нанес ему визит первым.
Услышав такое, Пиний изумленно вытянул лицо, возразил холодно:
— Эта просьба не может быть исполнена… Прибывающие в Санкт-Петербург министры, как гости, должны представляться первыми.
— Российская империя сделала татарский народ вольным, и мы надеемся, что она не унизит его, а, напротив, еще более возвысит, — задиристо сказал калга. — И просьба моя исходит от желания не иметь сравнения с министрами других держав… Я не министр! И отправлен сюда ни от хана, ни от татарского народа!.. Я приехал добровольно, чтобы сильнее распространить и крепче утвердить нашу дружбу.
Пиний недоуменно посмотрел на калгу, говорившего какие-то странные слова, и терпеливо пояснил:
— Пример других министров представляется вам единственно в доказательство наблюдаемого в империи правила. Оно наблюдается с министрами, представляющими персоны их государей. И поэтому оно не может нанести вашей чести ни малейшего вреда.
— Я происхожу из древнего поколения Чингис-хана! В Блистательной Порте великий визирь первым делает ханам посещение.
— Ханам делает, но не калге, — возразил Пиний. — Я много лет прожил в Стамбуле — тамошние порядки знаю.
— Калге не делает, — согласился Шагин, не ожидавший такого замечания. — Но трехбунчужные паши делают.