— Они статьи Корана поминают, поясняя свое упорство. Однако посмотрим, что в вашей святой книге пишется.
Он открыл Коран, нашел нужную статью и, медленно водя пальцем по строчкам, прочитал:
— Вот… «Не предвидя такой опасности, от которой конечная гибель обществу нанесена быть может, не соглашается на принятие представлений других народов, хотя бы оные и полезными казались, и тогда только, когда уже самая опасность предвидима и необходимость настоит, ибо нужда в таком обстоятельстве закон отменяет»… Отменяет!
Веселицкий захлопнул книгу, поставил на полку и с ноткой презрения воскликнул:
— Не сим ли пунктом веры защищалась Крымская область, когда князь Долгоруков подавал из Полтавы полезные советы о вступлении в вечную дружбу с Россией?!
Абдувелли-ага помолчал, чувствуя некоторую неловкость: русский поверенный знал что говорил.
— Чего ради духовные ныне упорствуют в уступке? — продолжал Веселицкий. — Ссылаться на веру, когда можно предвидеть гибель всего полуострова от вероломства Порты?! Ведь турецким кораблям от Стамбула до здешнего побережья плыть каких-нибудь тридцать часов. А Россия может укрепить вашу землю своими войсками не ранее, чем через семь недель… Духовные знают это, но лицемерно надеются в такое разорительное для области время свою выгоду получить. Внешне являют собой целомудрие, святость и благочинение, а внутри желают поделить имущество ближнего.
Веселицкий подождал, когда Идрис-ага закончит переводить, и уже мягче, стараясь быть убедительным, сказал:
— Творец велел повиноваться своим властителям. Его светлость хан избран Божьим промыслом государем Крымской области. Он одарен всеми качествами, что способствуют добродетельному и благоразумному управлению подданными, снабжен искусными чинами правительства и должен заботиться о народе… Не духовных слушать, а о народе заботиться!.. Я надеюсь, что он поймет простую истину: крепости надобно уступить для благополучия и защиты татарского народа!
Сосредоточенный взгляд застывших глаз аги показывал, что речь Веселицкого произвела на него сильное впечатление. Логичным, основательным доводам канцелярии советника трудно было противопоставить что-либо убедительное, кроме слепого, безрассудного неприятия.
— Я перескажу хану ваши резоны, — подавленно сказал Абдувелли-ага, прощаясь. — И постараюсь убедить его в полезности уступки крепостей.
— В таком случае вы заслужите благодарность не только татарского народа, но и его сиятельства князя Долгорукова, который скупиться не станет, — многозначительно пообещал Веселицкий, намекая на хорошее вознаграждение.