— Коменданты, конечно, бывают разные. Но я регулярно имею переписку с киевским губернатором Воейковым, которому подчиняется «Тайная экспедиция». Там опытные люди, хорошие конфиденты. Не доверять никак нельзя… В последнем письме Федор Матвеевич прямо пишет, что турецкие и татарские войска намерились идти на Елизаветинскую провинцию. И домогается у меня защиты Киеву и всем окрестным землям.
— Но Киев определен Первой армии. Что ж нам-то мешаться?
— Я того же мнения, князь… В Киеве сейчас три пехотных полка. И три окрест стоят. Куда ж еще подкреплять? Этих сил вполне хватит для оборонения… Вот у меня забота покрепче: угадать, куда поганцы пойдут… Карту!.. (Адъютант Каульбарс подскочил к столу, крутнул плотный рулон.) Я так рассуждать могу о неприятельских движениях… Ежели турки противу всяких военных правил пойдут к крепостям Тамбовской, Святой Праскевии, Алексеевской и Святого Петра, — видите? под литерой «А», — то их отрежут с обеих сторон: справа — полки генерал-поручика Эссена, слева — донские казаки… Коль прямо на линию устремятся, а расположенные там войска их не удержат, то по Ворскле-реке — это литера «В» — поставлены в резерв четыре полка, кои должны неприятеля встретить и остановить. К тому же правое крыло может подсобить.
Долгоруков, щурясь, следил за пальцем Румянцева, быстро летавшим над картой; он плохо в ней разбирался, но виду не показывал, понимающе кивал словам главнокомандующего и даже дельно осведомился:
— А ежели басурманы прямо в Новороссию попрут?
— Тогда команда генерал-поручика фон Далке, что по Днепру стоит — вот здесь, здесь И здесь, — к защищению обратится, а в подкрепление оной направится левое крыло.
— Ну что ж, по карте повоевали остается подождать самого набега, — грубовато пошутил Долгоруков.
Румянцев не обратил внимания на мрачный юмор князя — продолжал говорить:
— В рассуждение сего я приказал в крепостях иметь столько людей, сколько необходимо для караулов и обороны. Некоторые редуты и реданы приказал вовсе уничтожить, оставив и укрепив только полезные из них. И чтоб во время тревоги оповестительные знаки — через маяки и выстрелы — по всей линии беспрепятственно к обоим флангам доходили… Ох!.. (Румянцев схватился рукой за голову.) Опять кружит. Совсем замучился.
Каульбарс быстро свернул карту, спросил с услужливой тревогой:
— Вызвать доктора, ваше сиятельство?
— Не надо… Отойдет… Пойду лягу.
Долгоруков понял, что разговор окончен, сказал с ноткой сочувствия:
— Не буду далее беспокоить… Желаю скорейшего выздоровления.
Румянцев, отняв руку ото лба, произнес устало: