В октябре прошлого года он пригласил ее на вечеринку, на коктейль. От скуки она на салфетке нарисовала карикатуру на гостей.
— Бокал шампанского, мадемуазель?
Она поблагодарила и нарисовала карандашом его портрет. У Валери всегда был в руке рисовальный карандаш. Оноре Дюпон послужил бы для нее идеальной моделью. Смешно было бы представить Оноре Дюпона мужем этой молодой женщины, и Даниэль отбросил подобную мысль. Но все же сердце его сильно забилось. А если все же именно так? Если Валери живет отдельно от своего мужа и взяла свою девичью фамилию? Если Дюпон действительно пришел к нему из ревности? А он, Даниэль, с наивностью, граничащей с глупостью, только что признался в любовной связи.
— Не волнуйтесь, мсье Морэ, — насмешливо проговорил Дюпон. — Я не муж Валери.
Но может ли он не волноваться?
— Но вы знакомы с ней? — спросил Даниэль.
— О да, очень хорошо, но она, вероятно, меня не знает.
«Он удивительно хорошо информирован о твоей личной жизни, — сказал Даниэлю внутренний голос. — Он провел о тебе целое расследование. Почему?»
Дюпон, казалось, читал мысли Даниэля.
— Я тоже живу на улице Гей–Люссака, в доме номер пятьдесят семь. Да, в том же доме, что и мадемуазель Жубелин. Я часто ее встречаю.
Почему бы и нет? Объяснение было правдоподобное и должно было рассеять все опасения. Однако старый страх Даниэля был вызван поведением гостя. Он уже совсем отошел от причины своего визита.
— Вернемся к нашей теме, — снова заговорил Дюпон. — К тому, что мотив действительно часто приводит убийцу к провалу.
— Да, это золотое правило полиции — прежде всего ставить вопрос: кому выгодно преступление?
Чрезвычайно усердно Даниэль подхватил нить беседы, чтобы скрыть свои тревоги.
— Кто имеет мотивы, автоматически попадает под подозрение, — согласился Дюпон.
— К счастью для полиции и к несчастью для преступника, большей частью мотив — один или два человека.
— Однако кто–то может иметь скрытый мотив, о котором никто не догадывается, — задумчиво сказал Дюпон.
— И даже если все хорошо скрыто, то, тем не менее, это когда–нибудь, рано или поздно, выявится.
Дюпон уселся на ручку кресла. Одну ногу он поставил на пол, а другой покачивал в воздухе. Даниэль обратил внимание на то, что на нем ботинки, давно вышедшие из моды.
— Итак, следует признать, — задумчиво произнес Дюпон, — что лучшие шансы — у убийцы, не имеющего мотива.
Он не улыбался, но его лицо светилось как бы скрытой радостью.
— Таким образом, идеальным случаем для убийства, — он понизил голос, — будет совершенно бессмысленное убийство.
«То есть поступок сумасшедшего», — хотел возразить Даниэль, но, увидев пристальный взгляд серых глаз, промолчал. И вдруг ему стало совершенно ясно то, о чем он смутно догадывался. Перед ним находился сумасшедший. Мурашки пробежали по его спине.