Буфет остановился, женщина снова стала доставать из него стопки тарелок.
Значит, и служанки у них ведьмы! Ну разумеется! Если бы они были простыми людьми, давно разболтали бы всему свету, у кого работают. К тому же служанка-ведьма наверняка успевает делать больше работы, чем обычный человек! Ей же не надо бегать к шкафам, например. Она только свистнет – или что там нужно сделать, – и шкафы сами за ней бегут.
По вымощенной бетонными квадратами дорожке, вдоль которой стояли стальные с круглыми плафонами фонари, мы спустились к озеру. На берегу, в некотором отдалении от воды, стояли плетеные кресла и диваны, на них сидели дамы и болтали, нас они и не заметили. Миша сказал:
– О, Стрелиция и Акация.
– Что?
– Жены братьев.
– Кто из них?
– Да ладно, потом познакомишься. Те две блондинки в зеленых платьях.
Я чуть шею не свернула, высматривая их. Блондинки были обе длинные, тощие, с очень смуглой, как после солярия, кожей, и обе в узких зеленых платьях почти по щиколотку – правда, разного оттенка. Но лиц отсюда было не разглядеть.
Дорожка привела нас почти к самой воде и побежала вдоль нее. На середине озера плавали утки, они крякали и ныряли, смешно выставив хвостик вверх и становясь похожими на большие поплавки.
– А куда мы идем?
– В гости, – сказал Миша и указал рукой вперед.
Там над деревьями виднелась черепичная крыша. Дорожка отклонялась от озера вправо и шла около белого забора. Мы проследовали вдоль него, поднялись по двум ступеням к калитке и вошли в сад.
Крыша принадлежала небольшому кирпичному домику. Возле него вовсю цвели кусты белых и красных роз. Дорожка, что вела к домику от калитки, была выложена камнем. По обеим сторонам ее, среди деревьев и кустов, красовались самые разные цветы: огоньками полыхал шафран, томно покачивались гофрированные шары георгинов, россыпью желтых, белых и бордовых звезд сияли хризантемы. На открытых солнечных местах виднелись небольшие грядки, будто составленные из лоскутов зелени разных оттенков – похоже, здесь выращивали разные травы, я узнала укроп, петрушку, фиолетовые листья базилика, бархатную мяту…
– А кто здесь живет? – спросила я Мишу, хотя уже догадывалась об ответе.
– Я здесь живу! – внезапно раздался голос, и откуда-то из густых зарослей вышла старушка в соломенной, с потрепанными полями, шляпе, зеленой кофте, клетчатых брюках, пузырившихся на коленях, и в рабочих перчатках. В руках у старушки был секатор.
– Бабуля, привет! – расцвел в улыбке Миша.
– Мишаня! – радостно воскликнула старушка, целуя Мишу в обе щеки. – Сколько ж ты не приезжал!