Один из разбойников засвидетельствовал, что целью налета явился и впрямь злополучный ящик. Заметив, как Хамфри вытаскивает его на поверхность, они польстились на ценности, которые, по их мнению, в нем были спрятаны, иначе бы нипочем сюда не явились, хоть Корбулд и множество раз подбивал их на это. Но им двигала исключительно жажда мести, а их интересовала только нажива, и рисковать лишь ради его удовольствия никто из банды не собирался.
Ящик братья открыли перед отъездом Эдварда. Он и впрямь содержал в себе немалые ценности. Сорок фунтов золотыми монетами, мешок серебряных и много весьма дорогих изделий из серебра, от женских украшений до подсвечников и столовых приборов. Эдвард составил подробную опись и по приезде дал ее изучить хранителю, спрашивая совета, как лучше всего обойтись с находкой.
– Положа руку на сердце, предпочел бы вообще о ней ничего не знать, – отвечал ему мистер Хидерстоун. – Достойно, конечно, всяких похвал, что ты ищешь решение этой проблемы, но, боюсь, мы с тобой не много придумаем. Пусть Хамфри держит клад у себя, пока кто-нибудь не предъявит права на него. Только, уверен, этого никогда не случится. Кстати, твоему брату нужно прибыть сюда. Он главный свидетель происшествия, и без подробных его показаний мне не удастся предать эту банду суду. А с тобой, Эдвард, я отошлю клерка, который возьмет показания у твоих сестер и у Пабло. Это тоже необходимо для следствия, но не настолько, насколько свидетельство Хамфри, который видел и знает гораздо больше них. Так что пробыть ему здесь придется долго, а ты, пока он отсутствует, поживи с сестрами.
Пейшонс и Клара не упустили возможности присоединиться к Эдварду, и сестры Беверли оказались с лихвой вознаграждены за две полные тревоги ночи обществом дорогих подруг, пробывших с ними до самого вечера, когда Хамфри увез их обратно. Эдвард же оставался с ними еще двое суток.
Если в начале зимы Эдварду еще удавалось с грехом пополам пробираться к родным и даже для них поохотиться, то вскоре следовавшие в тот год одна за другой метели укутали лес столь обильным покровом снега, что даже самой выносливой лошади не под силу стало преодолеть по нему столь солидное расстояние, и домашние совершенно не удивлялись столь долгому его отсутствию. Метели сменялись не оттепелями, а ясными морозными днями, и с каждой из них количество снега лишь увеличивалось. Если бы не запасливость Хамфри, успевшего заготовить сена гораздо больше обычного, скот бы у них сейчас голодал. Даже неприхотливым козам пришлось бы без него худо, ибо травы сквозь такую толщу снега они достать не могли, и весь их дневной рацион составлял лишь мох, который они объедали с коры деревьев.