От крупных «корней», взявших в плен лешего и говорца, отделились десятки «корешков» тоньше, гибче и чувствительней. Будто корзинками они оплели союзников с головы до ног, и корзинки эти шевелились – то и дело сжимались, а потом ослабляли давление. Зила и Даля будто проверяли на прочность, их могли в любой момент сдавить так, что глаза выскочили бы и кишки наружу вылезли. Не самое приятное ощущение. Однако всему когда-нибудь приходит конец – помяв союзников, «корни» разом ослабили хватку и, оставив их в покое, втянулись за створки ворот.
– Добро пожаловать в Мос! – Даль склонился в шутливом поклоне и заодно выдернул из земли тесак.
– Только после тебя, дружище. – У Зила возникло плохое предчувствие, подкрепленное зудом в пятне-«птице». С трудом сдерживаясь – уж очень хотелось сорвать с себя куртку и впиться в руку ногтями! – он неспешно, как подобает бесстрашному воину, вошел в столицу княжества, захваченную врагом.
Не пройдя и сотни шагов по Мосу, он ослеп – на маске налип плотный слой тонжерра.
Срочно надо было, пока он не врезался в стену или в дерево, не привлекая внимания, – это ж посреди Моса! как тут не привлечь внимание?! – остановиться и осторожно, чтобы не сорвать с себя случайно маску и не наглотаться тонжерра, стереть зеленый налет рукавом куртки. Избавившись от дряни, Зил не увидел рядом союзника.
– Даль, ты где? Где ты, Даль?! – сначала шепотом, а потом громче спросил леший, вертя головой.
И не услышал ответа.
* * *
Ночной воздух лип к коже маслянистой гарью и настойчиво совал в глотку смрад раздувшихся на жаре трупов, но особое рыбацкое снадобье, намазанное под носом, сделало пребывание в Щукарях вполне сносным. На реке истошно закричала и захлопала крыльями птица. Над посиделками у свай единственного уцелевшего в поселке дома зависла круглобокая серебристая луна, вместе с тлеющими углями домов вокруг отлично все освещавшая. Рокотом далекой грозы храпел Майдас, его сморили речи матушки Траста. Ларисса делала вид, что спала, но видно было, что ее все жутко раздражает, иначе «во сне» она не скрежетала бы зубами и не хмурила брови.
Почувствовав опасность – что-то в голосе изменилось самую малость, – рыжий здоровяк заставил себя прислушаться к тому, что долго и нудно говорила его необъятная мамаша.
– В-пятнадцатых, когда ты, маленький паршивец, не вернулся своевременно с Праздника, я, конечно же, отправилась на твои поиски. Заехала – все равно по пути было – к твоей невесте и прихватила э-э… как тебя зовут?.. – Миррайя уставилась на свою будущую невестку, аж отпрянувшую под напором ее взгляда. – Впрочем, это неважно. Я взяла ее с собой. Родители девочки не возражали.