– Рим! – закричал Квинт, и Урций подхватил его крик.
– РИМ! РИМ! РИМ! – завопили в ответ гастаты с другой стороны.
Они быстро преодолели двадцать шагов. Когда Квинт увидел открывшуюся перед ним картину, его охватило воодушевление. На дороге царил хаос. Залпы дротиков произвели наибольший эффект на лошадей. Кони без всадников неуклюже топали, некоторые раненые, другие нет, но почти все вышли из-под контроля. Несколько лошадей упали, ржа от боли и колотя копытами. Многие всадники были все еще верхом, но у них не осталось пространства для маневра. Перед ними маячил огромный дуб, а сзади напирала масса пехоты.
Конница больше не представляла военной силы. Нужно вызвать панику среди остальных сиракузцев, подумал Квинт. Если они поймут, что превосходят напавших числом, дело плохо.
– Туда! – он указал на вражескую пехоту и бросился вперед.
Урций с полудюжиной товарищей последовали за ним.
Путь им преградили два всадника, потрясая мечами-кописами. Лишь у одного был щит. Подняв свой скутум, Квинт обрушил его на незащищенную грудь сиракузца. Он не рассчитывал, что изогнутый клинок вражеского кописа пройдет над окованным верхним краем его щита. Юноша поднял левую руку вверх, частично приняв удар краем своего скутума, но острие кописа все же поразило его в верхушку шлема. Сила удара заставила воина упасть на колени. Через секунду возникла боль, мощная волна ее прокатилась по одной стороне черепа, наполнив мозг колючими иглами. Рефлекс, тренировка и горькое понимание того, что если не двигаться, то умрешь, удержали Квинта от падения.
Выпрямив ноги, он рванулся вперед в надежде, что всадник не успеет среагировать. С металлическим звоном его скутум ударил в панцирь противника, подтверждая, что тот не успел. Вес кописа пропал с его щита, и он уже смотрел вниз на всадника, упавшего навзничь. Неприкрытый страх наполнял глаза грека. «Тут ты или я», – жестоко подумал Квинт, вонзая меч в раскрытый рот врага. Внутрь. И повернул. Ощущение рассеченной плоти, разрывающихся мышц, хруст костей. Вынул. За вынутым клинком хлынули струи крови. Квинт почувствовал, как красный поток обдал его лодыжки и ступни. Он посмотрел по сторонам. Второй конник лежал на земле, страшные раны у него на шее и руках свидетельствовали о сноровке Урция. Конь с дротиком в ноге попятился к ним, фыркая от страха, но один из других гастатов ударил его плашмя мечом, и тот снова скакнул вперед.
Вскоре кровавые безумства на время утихли.
Квинт пощупал свой шлем, где его поразил копис, и ощутил большую зазубрину, но не дыру.