Атия как будто не слышала.
– Я долго чувствовала вздутие живота, даже когда не ела много часов. Меня тошнило. Кожа зудела без видимой причины. Даже холодными ночами мне было жарко, и я потела, как в кальдарии.
Аврелия была озадачена, расстроена, напугана. Ей хотелось встряхнуть мать, но она в страхе сдержалась.
– Так что нашел врач, мама?
Атия положила ладонь на живот.
– Во время осмотра он нащупал там что-то.
Время остановилось. Хотя Атия сидела перед ней, она казалась где-то далеко – как будто Аврелия была на одном конце туннеля, а мать на другом.
– Что-то?
– Да. Какую-то опухоль.
– Опухоль, – тупо повторила дочь. – Где?
– Он не смог определить точно, но, похоже, в печени.
Женщине стало плохо. Если врач не ошибся…
– Он может тебя вылечить?
– Есть особые травы, из них он хочет приготовить мне какие-то лекарства. – Атия взмахнула тощими, кожа да кости, руками. – Говорит, что может помочь.
Единственным способом, чтобы сделать этот кошмар реальным, были горькие слова:
– Помочь, но не исцелить.
– Да.
– И нельзя ничего вырезать?
Вернулась тень прежней Атии, ее брови недоуменно поднялись.
– Ты сама знаешь ответ на этот вопрос, дитя мое.
Глаза Аврелии наполнились слезами. Она ощутила себя совершенно беспомощной.
– Так ты собираешься умереть? – прошептала она.
Мать скривила губы.
– Все мы умрем.
– Хватит! – крикнула Аврелия.
Краем глаза она увидела, как Агесандр повернул голову, чтобы посмотреть на них. Будь он проклят, подумала молодая женщина. Какое ему дело. Это моя мать.
– Ты знаешь, что я имею в виду. – Атия взяла ее руку и погладила. – Да, опухоль убьет меня. Врач полон сожаления, но уверен в своем диагнозе.
– Он мог ошибиться! – сказала Аврелия. Доверие Луция этому врачу могло быть ошибочным. – Мы позовем другого врача, чтобы осмотрел тебя.
– Я уже звала. Одна из соседок привела несколько дней назад. Увидев, как плохо я выгляжу, она привела своего мужа, врача, когда тот вернулся домой. Он нашел ту же опухоль.
Взгляд Атии был спокоен.
– Оба могли ошибиться.
Спорить было не о чем. Божественные силы творят то, что хотят, – как они сделали при Каннах, когда отец оказался в числе погибших. Будь они все прокляты! Печаль и гнев переполняли Аврелию, но потом она вспомнила свою реакцию – ярость, крики, проклятья богам, – когда услышала, что отец, вероятно, убит. Не стало ли это наказанием за ту вспышку? Было трудно не подумать так. Женщине страстно хотелось повторить те же проклятия, но она не посмела. Через какое-то время после Канн Аврелия стала заискивать перед всеми богами пантеона, потратила целое состояние на жертвы и приношения в храмы, прося позаботиться о близких. И вот теперь, несмотря на все старания, беда обрушилась на мать…