– Мне казалось, у вас, Янус Полуэктович, – холодно отозвался А-Янус, в раздражении по привычке переходя с собой на «вы», – не было сколько-нибудь значимых разработок. А вот я сейчас на финальной стадии эксперимента, которым институт будет отчитываться по министерскому гранту. И если мы не хотим новых сокращений кадров, стоит подумать о том, как доказать, что мы все еще являемся форпостом российской магической науки…
У-Янус не слушал его. Он подошел к плазменной панели на стене кабинета, на краешке которой сидел маленький зеленый попугай.
– Фотончик, – заворковал он ласково. – Ты теперь понимаешь, да, дружище. Ты все понимаешь. Он – нет, а ты… ты умница. На сахарок.
– Сахар-рок, – повторил попугай и, неловко спланировав с панели на стол, перебрался на рукав, а по рукаву на плечо У-Невструева.
– И второго забирай, – рассердился А-Янус. – Буквально перед твоим приходом Саваоф Баалович зачем-то притащил. Как ты своего терпишь? Он же постоянно кричит. Да что там, он ругается, Янус! И оба постоянно лезут мне на плечо, стоит из клетки выпустить. Как медом намазано. Не знаю, как за такое короткое время у меня настолько развилась любовь к птицам, что ты просто неразлучен со своим попугаем. я сейчас чувствую себя в курятнике. я ученый с мировым именем, обсиженным попугаями!
У-Янус подошел к высокому стеллажу у окна, где на одной из высоких полок томился в клетке под платком второй Фотон.
– Зер-рнышко пер-рцу, – объявил попугай, едва У-Янус снял платок, но выбираться наружу не торопился, опасливо покосился на А-Януса, снова с головой ушедшего в работу. На трех мониторах всплывали и сворачивались окна с результатами эксперимента, и А-Невструев, опустив на глаза очки для работы в виртуальной лаборатории, яростно сшивал и смешивал в воздухе невидимые данные.
– Я его люблю, потому что он понимает… – ласково проговорил У-Янус, протягивая в клетку ладонь с крошками колотого сахара. – Вы, Янус Полуэктович, не понимаете, а он… понимает.
В субботу У-Янус заходил еще раз, поздно вечером. Принес обратно клетку с Фотоном, естественно, забыв закрыть дверцу, и проклятый попугай накрошил сахар Невструеву на плечо. У-Янус попросил уделить ему минуту. А-Янус ответил, что минуты сейчас нет, и пообещал найти её завтра.
На следующее утро У-Янус исчез.
Сперва А-Янус не придал этому значения. Признаться честно, даже не заметил, что в кабинете только он и Фотон номер два, который от тоски возился в клетке и бормотал себе под нос: «Др-р-рамба! Др-рамба!» Янус переставил клетку подальше от стола и включил попугаю плазму. Тот затих, уставившись на бороздящие небо звездолеты. Лишь изредка повторял что-нибудь вроде «Стр-ранный ор-рбитальный пер-реход» или «Кр-рах! Гор-рят! Атмосфер-ра гор-рит!». Кино ему нравилось больше, чем щипать коготками пиджак Невструева, чему Янус Полуэктович был несказанно рад.