— Но, наконец, придет же он вечером? Будьте так добры, попросите его зайти ко мне… важное сообщение…
— К сожалению, невозможно. Он уехал, и я совершенно не знаю…
«Однако!..» — подумал Кош, прижимая сильнее ухо к телефонной трубке.
— Но когда же он вернется? — спрашивал голос.
— Право, не знаю… Может быть, его отсутствие продолжится, а может быть, он вернется скоро…
— Но все же он в Париже?
— Ничего не могу вам ответить… Очень сожалею…
«Да ведь это обо мне говорят, — подумал Кош, прислушиваясь все с большим вниманием, — и этот голос, этот голос…»
— Не разъединяйте, пожалуйста, мы говорим! — закричал Авио.
И Кош, страшно заинтересованный, тоже машинально закричал:
— Мы говорим!..
Но тотчас прикусил губу. Счастливый случай позволил ему услышать разговор, относящийся, может быть, к нему. Было бы сумасшествием прервать его неловким восклицанием. Но телефонистка, по счастью, не слышала его обращения. Разговор продолжался:
— Во всяком случае, — говорил незнакомый голос, — вы можете сообщить мне его адрес?
— Конечно.
— И есть надежда застать его дома?
— Черт возьми, — прошептал Кош. — Я не ошибся. Это комиссар!
Легкая дрожь пробежала по телу. Пальцы его судорожно сжали телефонную трубку, и он почувствовал, что бледнеет. Для чего комиссару так настоятельно хотелось увидеть его, узнать его адрес, если не для того. Он… не решился даже мысленно докончить фразы, но грозные слова встали перед ним с поразительной силой и ясностью: «Меня хотят арестовать».
Обратный путь был ему отрезан. Он зашел уже слишком далеко, чтобы возможно было даже минутное колебание. Три дня прошли с такой головокружительной быстротой, что он не заметил хода времени, и ему показалось, что он в одну секунду был пойман в ловушку. У него мелькнула надежда, что секретарь не ответит; ему хотелось закричать:
— Молчите, не говорите моего адреса!
Но это значило бы серьезно скомпрометировать себя, так как, в сущности, если он и хотел быть арестованным, допрошенным, обвиненным, то он хотел сохранить за собой и возможность одним словом разрушить все возведенные на него обвинения. Как же в таком случае объяснит он этот крик страха?..
Голос продолжал:
— Не знаю, застанете ли вы его дома, но вот его адрес…
Одну десятую секунды в уме Коша мелькнула мысль,
что речь идет не о нем, но Авио уже продолжал:
— Улица де Дуэ, 16.
— Благодарю вас, простите за беспокойство.
— Не за что; до свиданья…
— До свиданья.
Кош услышал отбой… Маленький шипящий звук… потом больше ничего…
Но он все оставался на том же месте, прислушиваясь, ожидая неизвестно чего, скованный непонятным волнением. Он только через несколько минут пришел в себя. Не слыша больше ничего, кроме неясного гула, подобного тому, который раздается в больших морских раковинах, он понял, что разговор закончен и что ему здесь нечего больше делать.