Впрочем, неудивительно, ибо иные из явившихся старых хозяев мира выглядели, мягко говоря, неаппетитно.
Один (или одна, или одно) вообще являл собой лишь громадную зубастую пасть, со множеством коротких лапок, словно у чудовищной многоножки. Обитал он (или она, или оно) на океанском дне, прибыл, весь покрытый какими-то водорослями...
Познавший Тьму знал, что делает. Падающие на колени толпы ничуть не радовали, более того, огорчали. Они с Ракотом хотели сделаться незримыми богами, чтобы всё шло само собой, естественным порядком, — и не удалось.
Он знал, кого напоминает себе, шествуя светоносным бесплотным великаном от града к граду, от страны к стране.
Пресветлого Ямерта.
И его с братьями-сёстрами тоже восторженно встречали в своё время, так же искренне падали ниц. Сражались за него и умирали, когда шёл на приступ Обетованного Ракот.
А потом, когда явился он, Хедин, защищать Ямерта оказалось уже почти некому. Хединсей штурмовали
X ЕДИН, ВРАГ мой. Т. II. «...Тот ПРОТИВ нас!»
■и—•—■—•—и»-и—■—■—■—м~н—•—■—■—н»
армии, хоть и многочисленные, но куда как уступавшие воинским счётом былым армадам, атаковавшим Тёмную Цитадель.
Нет, думал Познавший Тьму, Ямертом я не сделаюсь. Мне нужна сила вашей веры для одного-единст-венного, последнего дела, ибо вечность таки прошла и наступает вечер.
Сумерки богов.
Поэтому стройте храмы. Высокие, светлые и просторные. Там не будет жертвенников, там не должна литься кровь. Ну, в крайнем случае — каких-нибудь петухов с курицами, или поросят, чтобы потом попировать. А так — пусть тянутся к небесам белые колонны, пусть ведут к ним широкие лестницы, и пусть ваши Древние, как встарь, заведуют своими ремёслами — кто урожаями, кто родовспоможением, а кто, скажем, разливами рек.
Он делал обычное-божественное. Направлял силу, изгоняя болезни. Тушил вулканы и лесные пожары, поднимал из праха рухнувшие горы. Он знал, что вера этого мира в него будет абсолютной и совершенной. Как и, наверное, в других мирах.
Конечно, многие не удовлетворятся этим сияющим видом благого, доброго Хедина. Пытливые умы и тут постараются его «познать» — что ж, удачи им на этом пути, может, они преуспеют больше, чем он сам.
Познавший Тьму не торопился.
Он был уверен, что Обетованное выдержит. Он знал, кого оставлять и что им оставлять. А теперь ещё и с подступившим на помощь Ракотом...
От Равновесия, считай, уже почти ничего не осталось, подумал он. Мысль эта уже не пугала, напротив, вызывала нетерпение — чем скорее мы его свалим, тем скорее отстроим что-то новое.
...Он оставлял мир за собой, зная, что в прихотливых потоках времени там, в Асгарде Возрождённом, длится и длится бой — Сигрлинн против Старого Хрофта.