– Ох, я и старая дура, развесила уши да распустила язык. А ну, как оклеветали порядочного человека, а я тебя зря растревожила.
– Матрена, не желаю тебя более слушать, – вяло пыталась пресечь эти скверные речи больная.
– И ты не слушай, деточка, не слушай… – вроде и соглашалась няня, но тут же опять начинала ругать себя вполголоса.
Дарья поговорила бы с мужем напрямую, спросила, откуда такие слухи и что произошло с его первой супругой, да только Андрей Алексеич был далеко. Шла война, изредка приходили письма, в которых генерал Седов кратко сообщал – жив-здоров, и настоятельно просил дражайшую супругу беречь себя. Дарья молилась за мужа, но, как ни старалась, даже в молитве не могла забыть о страшном обвинении в его адрес. Она уже знала, что первая супруга Андрея Алексеича, Ольга, утонула, не прожив в замужестве и года. В то трагичное утро разыгралась невиданная в тех местах буря, словно нечто прогневило небо. По деревне прошелся ураган, поломавший изрядно деревьев и оставивший избы без крыш, накрутил воронок в реке, но к обеду утих. Хватились барыни, когда та не вышла к столу. Бросились искать, да тщетно. Сам не веря в такую версию – неужто отправилась Ольга в такое ураганное утро к реке, Андрей Алексеич спустился к купальне и обнаружил на берегу платок да туфлю Ольги. Срочно созвали со всей деревни мужиков. Реку избороздили вдоль и поперек, да только не выловили ничего, кроме второй туфли барыни.
А вечером горничная шепнула кухарке, а та понесла дальше: дескать, генерал повинен в смерти своей супруги, потому что накануне ночью барыня с хозяином сильно ругались. Самой сути спора горничная не поняла, хоть и, рискуя быть застигнутой, приложилась ухом к двери. Но господа ругались вполголоса, видимо, чтобы любопытная челядь не узнала о причине разногласия. В какой-то момент голос генерала зазвучал громче, и горничная расслышала фразу: «Раздавил бы вас, как ядовитую змею!» На что госпожа выкрикнула: «Так убейте же меня! Убейте!» Подслушивавшая горничная поспешно перекрестилась. Страх смешивался с любопытством, и она вся обратилась в слух, но в этот момент раздались шаги, горничная поспешно отскочила и бросилась бежать на кухню. А на следующий день в обед генерал объявил о пропаже барыни. Якобы ушла та купаться и не вернулась.
Всю эту историю, изрядно приправленную домыслами и суевериями, Даша услышала от своей няньки. Но что было в рассказе правда, а что – ложь, узнать сейчас не представлялось возможным. Той горничной уже давно не было в поместье. Генерал уехал на фронт, и оставалось только молиться. И если днем страхи того, что в подозрениях есть резон, выцветали, как тени, то к ночи, напитавшись густой темнотой, овладевали молодой женщиной вновь. Она была одержима ими, как демонами, и, едва оправившись от болезни, рисковала вновь слечь. Приглашенный доктор выписал капли, с помощью которых удалось победить бессонницу, только легче от этого Дарье не стало, потому что теперь в каждом сне являлись ей кошмары, пробудиться от которых не получалось. Чаще всего ей снилась дверь, спрятанная за шкафом в одной из комнат. К той двери молодая женщина спускалась во сне по бесконечной лестнице, держа в руках свечу. Где-то на середине пути пламя начинало подрагивать, отбрасывая на стену косые пляшущие тени, и затем гасло. Даша оказывалась на лестнице в полной темноте, и ее окружали бесы. Они надвигались на нее, мерзко хихикая, хватали за руки и платье. Молодая женщина кричала, звала на помощь, но из раскрытого рта не вылетало ни звука. Она металась на кровати в липком поту, в попытках вырваться из кошмара, и иногда ей это удавалось. Тогда Даша звала няньку и просила зажечь в ее комнате свет и не гасить его до утра. Так и просиживала на кровати, глядя в темное окно и ожидая рассвета. А иногда во сне ей удавалось дойти беспрепятственно до двери, открыть ее и шагнуть в темноту. На этом месте сон каждый раз обрывался. Но страх после пробуждения оказывался куда сильнее, чем после кошмаров с бесами. Почему – Даша и сама не могла себе объяснить. Будто чувствовала, что за дверью ее ожидает нечто куда страшнее рвущих на ней платье демонов.