— Он живет под чужими именами, — не отступалась Джой. — Всякий, кто зовется Уильям Джонсон, — обманщик. Это самые распространенные имена во всей Америке.
— Доктор Грепалли, возможно, не поймет твою логику, Джой, — сказал Джек. — Если оно такое распространенное, значит, его носит очень много людей.
— А разница в возрасте? — кричала Джой. — Это не любовь, а холодный расчет! Он женится на старухах и убивает их, чтобы завладеть деньгами.
Но взгляд доктора Грепалли упал на фразу в докладе, которая его насторожила.
— Она что, привезла с собой подлинник Утрилло? — спросил он. — Я считал, что это копия.
— Как вы сказали? Эта старая картина, с которой она так носится? Вполне может быть, что и подлинная. Он же был владельцем авиакомпании. Не разберешь, чему верить.
— Если так, — сказал доктор Грепалли, — это серьезно усложняет дело со страхованием. Полотно должно храниться в банке, иначе в случае хищения нам могут предъявить иск. Мисс Фелисити не имеет права держать эту картину в наших стенах.
Доктор Грепалли неожиданно сильно расстроился. Его отец Гомер Грепалли коллекционировал живопись. На стенах в его доме висела самая богатая коллекция шизофренического искусства, которая очень угнетала Эллен, мать Джозефа. Она жаловалась, что ей тяжело в окружении болезненных, мрачных образов; на этих полотнах не было ничего светлого и жизнерадостного: все изломанное, нечеловеческое, все в серых и черных тонах, только изредка, если повезет, увидишь охряное пятно, да в самом лучшем случае сверкнет темно-красный мазок. Кому нужно собирать психопатическое искусство? Эллен была убеждена, что Гомер тратит на этих уродов большие деньги специально ей назло, но, как объяснил Гомер Джозефу, у его матери параноидальные наклонности, когда-то она сама лечилась у Гомера.
Маленький Джозеф чуть не с колыбели учился обо всем и обо всех думать только хорошо. Папа у него не зловредный, мама в здравом уме. Художники, представленные на стенах их дома, в такой манере пишут не всегда, а лишь находясь в маниакальном состоянии. В промежутках между черными эпизодами их чувства расцветают, больные, изломанные образы грациозно округляются, вытягиваются, образуя нечто целостное и здоровое. Часто, глядя на узловатые артритные пальцы жителей “Золотой чаши”, распевающих полуполную песню, он воображал, как время для них побежит вспять, скрюченные пальцы распрямятся и раскроются, вновь обретут свободу и изящество.
Телефон у него на столе проиграл мотивчик. Джек узнал песенку Битлов “Когда мне стукнет шестьдесят четыре года…”. Доктор Грепалли извинился и взял трубку. Шестьдесят четыре, ведь это молодость, а когда-то казалось немыслимой старостью.