Она отошла, а Уильям сказал:
— Бедняга Кэтлин. Рожденная проигрывать.
— Я бы не уступила вот так свою удачу, — сказала Фелисити. Она уже повеселела. Отлив уходит до определенного уровня, а потом вода возвращается. Но Уильям прав: кофе бледный и жидкий.
— Иногда приходится идти на риск, — сказал он. — А знаешь, ты ведь рассуждаешь, как игрок.
— Я, должно быть, всю жизнь играю, — отозвалась она. — Просто сама этого не замечала.
За спиной у них висел плакат “Анонимных игроков” с надписью: “Выигрывающий знает, когда остановиться”.
Фелисити предложила пересесть за соседний стол, раз Уильям намерен ждать, пока накатит его удача. Но он не согласился: раз на плакате написано “выигрывающий”, значит, и тут все будет хорошо. Они остались.
Фелисити сказала:
— Пока мы ждем попутного ветра, может быть, расскажешь, почему с тобой развелась твоя последняя жена? Это что, из-за игры?
— Конечно, — ответил он. — Я не хотел тебе говорить, пока был не уверен в тебе. Некоторые люди не могут спокойно слышать про казино.
— А первые две?
— Они обе умерли. Не повезло. После этого чувствуешь себя так, будто бросаешь вызов року. У первой оказался рак, а вторая вышла, не поглядев, на мостовую. Она была много моложе меня. Шла, крепко задумавшись, возвращалась от доктора. Узнала, что беременна. Если бы я с ней пошел, этого бы не случилось. Но я тогда учительствовал. Мне надо было на работу.
— Самое ужасное в службе, — сказала Фелисити, — это что она мешает жить.
Он пожал ей руку в благодарность за шутливый тон.
— Я обращался за психологической помощью. Знаешь, чем плохи психологи? Они меня ни разу не пытались рассмешить. Если бы меня тогда кто-нибудь рассмешил, я бы скорее пришел в себя. Ты вот меня смешишь. Может, ты меня и от этого отучишь. — Он кивнул в сторону игорных столов. Новый ряд зажженных ламп манил игроков от грошовых автоматов к настоящей игре.
— А я, может быть, не захочу, — ответила Фелисити. — Мне, может, тоже это нравится.
— На самом деле, конечно, это безумие, — сказал Уильям. — Другой мир. Но к нему постепенно привыкаешь. Знакомишься с завсегдатаями. Тут если уж разговаривают, то о существенном. Обсуждают чужие жизни. В особенности в “похоронную” смену, то есть перед рассветом, когда надежды уже совсем не остается. Последний рубеж для пьяниц, наркоманов и отчаявшихся. Я тогда не подхожу к столам. Надо держать себя в руках. И не думать: еще один, последний бросок, последняя карта, последний четвертак в щели — и все станет хорошо. На это уходит немало энергии. Иной раз так вымотаешься, что и удача не мила.